Проклятый Лекарь. Том 8 - Виктор Молотов
— Ты невозможен, — повторила она тихо.
— Ты уже говорила.
— Потому что это правда.
Мы сидели, держась за руки. Кофе давно остыл, тирамису превратился в кашу, официант нервно поглядывал издалека.
Но это было неважно. Важно было то, что она улыбалась.
Вскоре мы вышли из кафе в прохладный московский день. Тверская была полна людей, спешащих по своим делам офисных работников в мятых костюмах, праздных туристов с камерами наперевес, влюблённых парочек, которые шли, не глядя под ноги.
Обычный день в столице Империи. Никто не подозревал, что рядом с ними идёт тысячелетний некромант с беременной аристократкой. Что поделать, реальность редко соответствует ожиданиям.
— Проводишь меня до машины? — Анна взяла меня под руку.
Её пальцы были теплее, чем полчаса назад. Периферическое кровообращение восстановилось — значит, стресс действительно отступил. Хороший знак.
— Конечно, — кивнул я.
Мы шли медленно, не торопясь. Редкая роскошь просто идти рядом, без цели, без спешки, без необходимости куда-то бежать. В моей жизни такие моменты случались нечасто. Обычно я либо работал, либо готовился к работе, либо восстанавливался после работы.
— Святослав, — она прервала молчание. Голос был тихим, задумчивым. — А ты… рад?
— Чему именно?
— Ребёнку. Ты рад, что у нас будет ребёнок?
Я задумался. Честный ответ был сложным. Слишком сложным для простого «да» или «нет».
Рад ли я? Тысячу лет я был Архиличем — существом, воплощавшим смерть и разрушение. Моя армия нежити насчитывала миллионы. Мои владения простирались на тысячи лиг.
Дети, семья, продолжение рода — эти понятия были для меня абстракцией. Инструментами для манипуляции другими, рычагами давления, но не чем-то личным.
У меня были ученики — но их я воспринимал как инвестиции. Слуги — как расходный материал. Союзники — как временных попутчиков.
А теперь… Теперь внутри этой женщины росло существо, которое несло мою кровь. Мои гены. Часть меня — буквально, физически.
Странное ощущение. Непривычное. Как новый орган, который вдруг появился в теле и требует внимания.
— Я… адаптируюсь, — сказал я честно. — Это неожиданно. Я не планировал. Не рассчитывал. Не включал в стратегию.
— Но?
— Но если уж случилось, я сделаю всё, чтобы защитить вас обоих. Это рациональное решение.
— Рациональное, — она хмыкнула. — Как романтично.
— Романтика — это эмоции. Эмоции непредсказуемы. Рациональность — надёжнее.
Анна остановилась. Повернулась ко мне, заглянула в глаза.
— Ты правда так думаешь? Что всё можно свести к рациональности?
— Не всё. Но многое, — пожал я плечами.
— А любовь?
Опасный вопрос. Ловушка, в которую попадают неосторожные мужчины. Ответишь «да» — покажешься лжецом. Ответишь «нет» — обидишь.
— Любовь — это химия, — сказал я осторожно. — Дофамин, серотонин, окситоцин, эндорфины. Нейромедиаторы, которые создают ощущение привязанности и удовольствия. С точки зрения биологии — механизм, обеспечивающий размножение вида.
— Ты уходишь от ответа.
— Я отвечаю как врач.
— А как человек?
— Как человек… — я помедлил. — Как человек я скажу, что ты важна для меня. Что я думаю о тебе чаще, чем о других. Что твоя безопасность — мой приоритет. Это любовь? Не знаю. Я не специалист по эмоциям. Но это — правда.
Она смотрела на меня долго. Очень долго.
— Это не совсем тот ответ, который я хотела услышать, — сказала она наконец.
— Знаю.
— Но это честный ответ.
— Да, — улыбнулся я.
— Тогда… пока достаточно.
Мы пошли дальше. Молча. Но молчание было другим, уже не напряжённым, а… принимающим. Как будто мы договорились о чём-то важном, не произнеся ни слова.
Её машина ждала у тротуара. Чёрный седан S-класса с тонированными стёклами, водитель в форме. Номера с гербом рода Бестужевых. Признак статуса, который кричал громче любых слов.
Водитель — мужчина лет сорока, с военной выправкой — вышел, открыл заднюю дверь.
— Госпожа, — пригласил он ее присаживаться.
— Спасибо, Михаил.
Анна повернулась ко мне.
— Тебе нужно будет пройти полное обследование, — сказал я, беря её руки. — В «Белом Покрове». Первый триместр, первые двенадцать недель беременности — самый важный. Закладываются все органы и системы. Любое отклонение нужно выявить на ранней стадии.
Водитель стоял достаточно далеко, чтобы не услышать мой шепот.
— Когда? — уточнила она.
— Завтра. Или послезавтра. Как только у тебя будет время. Я всё организую. Анонимно, под вымышленным именем. Все результаты будут проходить только через мои руки. Никаких записей в общей базе.
— Это возможно?
— Для меня — да. Преимущества репутации.
Она кивнула.
— И помни, — я добавил строго. — Никакого алкоголя. Никаких сигарет. Даже пассивного курения — держись подальше от курящих компаний.
— Ты уже говорил.
— Повторяю для закрепления. Алкоголь в первом триместре может вызвать фетальный алкогольный синдром — а это комплекс нарушений развития плода. Никотин сужает сосуды плаценты, снижая поступление кислорода. Это серьёзно.
— Поняла, доктор, — она улыбнулась. — Что-нибудь ещё?
— Фолиевая кислота. Четыреста микрограмм в день. Предотвращает дефекты нервной трубки — структуры, из которой развивается мозг и позвоночник.
— Уже принимаю. Со вчерашнего утра.
— Отлично. И витамин D — особенно важен в нашем климате. Солнца мало, дефицит почти у всех.
— Что-нибудь ещё?
— Высыпайся. Минимум восемь часов. Избегай стрессов. Питайся регулярно.
— Святослав, — она рассмеялась. — Я не инвалид. Беременность — это не болезнь.
— Беременность — это состояние повышенной нагрузки на организм. Сердечно-сосудистая система работает на сорок процентов интенсивнее. Почки фильтруют на пятьдесят процентов больше крови. Это серьёзно.
— Ты всегда так беспокоишься о пациентах?
— Ты не пациентка. Ты… — я замолчал, подбирая слово.
— Я — что?
— Ты — мать моего ребёнка, — сказал я наконец. — Это… другая категория.
Она смотрела на меня с выражением, которое я не мог прочитать. Потом потянулась вперёд и поцеловала меня.
Мягко. Нежно. С обещанием чего-то большего.
— Спасибо, — прошептала она, отстраняясь. — За всё. За честность. За план. За то, что не испугался.
— Не за что. Это моя работа.
— Какая работа?
— Заботиться о тех, кто мне дорог.
Она улыбнулась. Села в машину. Водитель закрыл дверь, обошёл капот, сел за руль.
Автомобиль плавно тронулся с места и влился в поток.
Я смотрел, как он исчезает за углом. Красные огни стоп-сигналов мелькнули в последний раз, и всё. Пусто.
И в этот момент зазвонил телефон. Экран показывал: «Граф Ливенталь».
Я посмотрел на имя. Потом на время — девятнадцать сорок семь. Поздновато для светского звонка.
Граф Платон Игоревич Ливенталь — отец Аглаи, член Тайного Совета, один из самых влиятельных людей в Империи. Он редко звонил сам. Обычно действовал через посредников — Ярка, секретарей, иногда саму дочь. Личный звонок означал что-то важное. Или
