Проклятый Лекарь. Том 8 - Виктор Молотов
Итак, что мы имеем?
Первое: мои некромантские силы выросли. Значительно. Поглощение энергии аристократических призраков дало больше энергии, чем я ожидал. Сейчас я чувствовал себя… мощным. Не на уровне Архилича, конечно. Но значительно сильнее, чем вчера.
Второе: я успешно провёл аннигиляцию — смешение Живы и некроэнергии. Теоретически невозможная техника, которая почему-то сработала. Почему? Из-за моей двойственной природы? Из-за проклятия? Из-за уникального сочетания факторов?
Не знаю. Нужно больше данных. Потом разберусь.
Третье и самое интересное: Сосуд Живы остался прежним по ёмкости. Я проверил дважды. Сто процентов — это всё ещё сто процентов. Объём не увеличился. А вот некромантская сила — увеличилась.
Вывод напрашивался сам собой. Проклятие имело два аспекта: лекарский и некромантский. Лекарский — Сосуд Живы, необходимость спасать жизни, энергия от благодарности. Некромантский — возвращение моих старых способностей, сила от поглощения мёртвых.
И похоже, лекарский аспект достиг потолка. Сосуд больше не рос. Может, потому что я уже спас достаточно жизней. Может, потому что тело имело свои ограничения. А может, проклятие решило, что пора переключиться на другой режим. Теперь оно развивало некромантию.
Вот что кладбище животворящее… нет, мертвотворящее делает…
Я прикрыл глаза, прислушиваясь к своим ощущениям. Сила бурлила внутри, как подземный источник. Чёрная, холодная, голодная. Я чувствовал каждую могилу на этом кладбище. Каждый скелет, каждую горсть праха. Мог бы поднять их одним усилием воли. Создать армию в сотню мертвецов.
Очень соблазнительно. Но бессмысленно. Армия нежити посреди Москвы — это не оружие, это проблема. Привлечёт Инквизицию, полицию, возможно — армейские подразделения. И тогда никакие связи не помогут.
Нет. Сила должна быть скрытой. Точечной. Хирургической. Как скальпель, а не топор.
Пока что…
Проклятие направляло меня. Я понял это теперь с полной ясностью. Оно не просто ограничивало — оно формировало. Пока я следовал главному правилу — спасал жизни — оно давало мне топливо. А когда топлива становилось достаточно, открывало новые возможности.
Сначала выживание. Потом стабильность. Теперь — рост силы.
Сделка с дьяволом? Возможно. Но дьявол, который платит вовремя и не мелочится — терпимый деловой партнёр.
«Слышишь меня, проклятие?» — мысленно обратился я к чему-то внутри себя. «Я принимаю твои условия. Буду спасать жизни. Буду развивать силу. Посмотрим, куда это нас приведёт».
Ответа не было. Проклятия не разговаривают. Они просто есть.
Но мне показалось — только показалось — что что-то внутри меня удовлетворённо кивнуло.
У ворот кладбища нас ждали.
Ярк стоял, скрестив руки на груди, с выражением профессионального облегчения. Типичная реакция начальника охраны после успешной операции: «Слава богу, никто не умер, мне не придётся писать отчёт».
Аглая бросилась ко мне, едва я вышел за ограду.
— Ты в порядке? Я чувствовала боль. Когда ты смешал энергии. Как будто меня саму разорвало на части.
— Побочный эффект ментальной связи, — я мягко отстранил её. — Предупреждал же. Фантомная боль.
— Это было больше, чем фантом. Я думала, ты умираешь.
— Почти. Но не совсем. Разница принципиальная.
Она посмотрела на меня — бледная, с кругами под глазами, но живая. И с чем-то новым во взгляде. Уважением? Страхом? Тем и другим?
— Кладбище очищено, — доложил я Ярку. — Воронка уничтожена, призраки упокоены. Ваши предки больше не будут беспокоить живых.
— Как вы это сделали? — Ярк не скрывал любопытства. — Я видел вспышку. Всю округу осветило.
— Профессиональная тайна. Скажем так: применил нестандартный подход.
— Нестандартный подход, который чуть не убил его, — добавила Аглая.
— Побочные эффекты неизбежны. Главное — результат.
Ярк кивнул. Военная логика: потери допустимы, если миссия выполнена.
— Граф Ливенталь будет благодарен. Очень благодарен.
— Благодарность — это хорошо, — я посмотрел ему прямо в глаза. — Но лучшей благодарностью будет, если граф сдержит своё обещание. Мне нужен доступ в государственное хранилище артефактов.
Ярк не отвёл взгляда. Уважаю — многие на его месте занервничали бы.
— Я передам. Но решение за графом.
— Разумеется. Просто напомните ему, что я только что спас его родовое кладбище от превращения в эпицентр некромантической катастрофы. Это должно стоить хотя бы пропуска в архив.
Аглая шагнула вперёд:
— Я поговорю с отцом. Сегодня же. Обещаю, Святослав, он сдержит слово. После всего, что ты сделал…
— После всего, что сделал, я хочу спать, — перебил я. — Двенадцать часов минимум. Без снов, без видений, без ментальных связей. Просто тьма и тишина.
— Это можно устроить.
— Отлично. Тогда мы поехали. Кирилл, команда — в машину.
Я развернулся и пошёл к джипу Сергея, который терпеливо ждал на обочине. За мной потянулись остальные: скелет, призрак, зомби и измотанный маг.
Семья. Странная, мёртвая на три четверти, но семья.
Поездка выдалась веселенькой.
— Нет, — спорил Кирилл.
— Но я же… — пытался гнуть свою линию Ростислав.
— Нет, — стоял на своем Кирилл.
— Это дискриминация! — возмущался призрак.
— Это здравый смысл. Ростислав, ты бестелесный. Ты не занимаешь физическое пространство. Почему ты вообще споришь о месте в машине?
Призрак скрестил призрачные руки на призрачной груди. Выражение лица было максимально обиженным.
— Дело в принципе! Я офицер! Я не могу просто… раствориться в воздухе, пока другие едут с комфортом! — объяснил он.
— Какой комфорт? — простонал Кирилл. Он был зажат между Костомаром и Вольдемаром на заднем сиденье. — Я сижу между скелетом и зомби. От одного пахнет могилой, от другого — разложением. Это не комфорт, это пытка!
— Я ем грунт, — обиженно сказал Костомар.
— Вот! Он даже не отрицает, что пахнет!
— Кстати, да, — заметил я с переднего сиденья. — В прошлом мире ты был более чистоплотным скелетом.
Сергей молча вёл машину. За время работы на меня он научился игнорировать абсурдные разговоры. Профессионализм высшего уровня.
— Между прочим, — продолжал Ростислав, паря над крышей джипа, — в мое время офицеры ездили верхом! На благородных скакунах! А не в этих… железных коробках!
— В твоё время не было джипов, — напомнил я.
— Вот именно! Прогресс должен улучшать жизнь, а не ухудшать!
— Ты мёртв. У тебя нет жизни, которую можно ухудшить.
— Существование! Посмертное существование! Не придирайся к словам!
Вольдемар издал звук — что-то среднее между рычанием и вздохом. Для зомби это было эквивалентом раздражённого «заткнитесь оба».
— Вольдемар прав, — сказал я. — Все заткнулись. Едем молча.
Тишина продержалась ровно сорок секунд.
— Я ем грунт, — сообщил Костомар.
— Что⁈ — взвился Кирилл. — Опять⁈
— Он просто констатирует факт, — пожал я плечами. — Не обращай внимания.
— Как не обращать внимания, когда он говорит это каждые пять минут⁈
— Практикуй дзен. Или затычки для ушей. Что найдёшь первым.
Кирилл застонал и уткнулся лицом в ладони.
