Проклятый Лекарь. Том 3 - Виктор Молотов

Отчёт был быстрым, чётким и безрадостным.

Образ: тёмная комната, пахнущая пылью и болезнью. Хозяин на полу, лицом вниз, рядом с опрокинутым стаканом воды. Дыхание — редкое, поверхностное, почти незаметное.

И главное — пульсирующий сгусток тьмы в районе его груди. Активный. Голодный. Гораздо больше, чем тот, что был в Ольге.

— Он там, — сказал я, и Пётр вздрогнул, опуская телефон. — И ему очень плохо. Он не ответит.

— Откуда ты… — начал Пётр, но я его перебил, переходя к действию.

— Неважно. Нужно выламывать дверь. Немедленно.

— Что? — он побледнел. — Но это же… незаконно! Частная собственность! Нас арестуют!

— Арестуют, если мы оставим человека умирать за запертой дверью, имея возможность его спасти, — отрезал я. — Выбирайте, Пётр: протокол или жизнь пациента.

Варвара сделала шаг вперёд, вставая рядом со мной. Её плечо почти коснулось моего.

— Святослав прав, — сказала она твёрдо, глядя на Петра. — Мы врачи. Наш долг — спасать жизни. Мы должны войти.

Пётр посмотрел на решительное лицо Варвары, потом на моё. Он был в меньшинстве. Сглотнув, он кивнул.

— Хорошо. Как… как мы это сделаем? — спросил Пётр, скрестив руки на груди.

Я посмотрел на хлипкий замок старой двери.

— Просто. Отойдите, — велел я.

Дверь поддалась с третьего удара плечом. Сухая древесина треснула, хлипкий замок вылетел из рассохшейся рамы, и мы ввалились в тёмную, пахнущую пылью прихожую.

— Коля! — крикнул Пётр в пустоту.

Я не стал тратить время на крики. Нюхль уже передал мне чёткие координаты: прямо по коридору, вторая дверь налево. Спальня.

Я вошёл первым. Николай лежал на полу возле кровати, скрючившись в позе эмбриона. Его лицо было серым, губы синюшными, а дыхание редким, поверхностным и хриплым. Воздух в комнате был тяжёлым, пропитанным запахом болезни и застарелой мебели.

Я опустился рядом с ним на колени.

Какой абсурд. Спасать того, кто был главным инициатором убийства моего реципиента. Того, кто был второй целью проклятия, которое я же и наложил.

Я активировал некро-зрение. Это был не предположительный диагноз. Это была констатация факта.

Паразит предстал во всей своей отвратительной красе.

Эта тварь была вдвое крупнее и… зрелее той, что сидела в Ольге. Чёрные, пульсирующие щупальца оплетали сердце, лёгкие, печень, впиваясь в них, как корни сорняка в плодородную почву.

Но самое страшное было не это. Головная, если можно так выразиться, часть паразита присосалась к основанию черепа, к стволу мозга, взяв под контроль базовые рефлексы. Он не просто питался. Он пилотировал это тело.

— Он… он умирает? — голос Петра за спиной дрожал.

— Пока нет, — ответил я, прикладывая пальцы к шее Николая. Пульс был слабым, нитевидным. — Но он близок. Паразит почти выпил его досуха.

Я направил в тело Николая тонкую, контролируемую струйку Живы — не для лечения, а для временной стабилизации. Как капельница с физраствором для пациента в шоке. Просто чтобы он не умер у меня на руках.

Затем я попробовал начать ритуал изгнания.

Сконцентрировал свою волю, формируя из некро-энергии тонкий скальпель, чтобы отсечь хотя бы одно из щупалец. Но после первого же пасса я почувствовал яростное, ожесточённое сопротивление.

Паразит, почувствовав угрозу, вцепился в органы хозяина с такой силой, что любая попытка оторвать его привела бы к разрыву тканей. Это было похоже на попытку вырвать глубоко вросшую опухоль голыми руками.

— Чёрт, — выругался я вполголоса. Моих сил было недостаточно. Сосуд был почти пуст, а тварь слишком сильна и глубоко интегрирована. — Нужен Сомов. Его энергия. Без него я не справлюсь.

— Значит, везём Николая в больницу, — решительно сказала Варвара, уже оценив ситуацию.

— А как мы его понесём? — запаниковал Пётр. — Он же… он тяжёлый! И что мы скажем?

— Вдвоём справимся, — я кивнул Варваре, вставая. — Пётр, прекрати панику и принеси из спальни одеяло. Завернём его и понесём. Скажем, что нашли коллегу без сознания. Это, в конце концов, правда.

Спуск по узкой, скрипучей лестнице с почти безжизненным телом Николая превратился в настоящее испытание. Пётр, пыхтя и спотыкаясь, нёс ноги.

Я, двигаясь спиной вперёд, держал плечи. Варвара шла рядом, придерживая одеяло и, что важнее, поддерживая тонкий, вибрирующий поток целительной энергии, направленный в грудь пациента.

— Держи стабильный поток, — инструктировал я её на ходу. — Не пытайся лечить, просто поддерживай. Не давай пульсу упасть ниже сорока ударов в минуту.

— Я понимаю, — она кивнула, сосредоточенно хмурясь. Её лицо побледнело от напряжения.

В машине Николая осторожно уложили на заднее сиденье. Варвара без колебаний села рядом. Я устроился на переднем пассажирском сиденье, но развернулся вполоборота, чтобы контролировать состояние обоих — и пациента, и целительницы.

— Устала? — спросил я через несколько минут, заметив, как на её лбу выступила испарина, а дыхание стало более частым.

— Справлюсь, — упрямо ответила она, не отрывая взгляда от лица Николая.

Но ещё через десять минут я увидел, как её руки, лежавшие на его груди, начали мелко дрожать. Паразит, почувствовав внешний источник энергии, начал активно сопротивляться, высасывая силы не только из своего носителя, но и из неё.

Её целительная Жива утекала в него, как вода в песок.

— Давай помогу, — я протянул руку назад через спинку сиденья и накрыл её пальцы своей ладонью.

Контакт получился неожиданно интимным в тесном пространстве автомобиля.

Варвара вздрогнула от моего прикосновения, но руку не убрала. Я почувствовал, как её энергия трепещет на грани истощения.

Я влил в неё небольшую, но концентрированную порцию своей Живы — не чтобы лечить, а чтобы подзарядить её как батарейку. Ровно столько, чтобы поддержать её силы, не создавая зависимости.

— Спасибо, — выдохнула она, и в её взгляде, который она на мгновение подняла на меня, мелькнуло что-то большее, чем простая благодарность.

К больнице мы подъехали через пятнадцать минут. У служебного входа нас уже ждал Сомов, которого Пётр предупредил по дороге. Он всё предусмотрел и выслал вперёд бригаду санитаров с каталкой.

Операция по спасению Николая начиналась. Когда мы были на этаже терапии и вышли из лифта, к нам выбежал Пётр Александрович.

— Морозов ушёл? — спросил я у Сомова, пока мы быстро катили каталку с Николаем по гулкому коридору.

— Нейтрализован. На время, — ответил Сомов с тенью усмешки. — Я подал ему официальный рапорт об «атипичном случае спонтанной ремиссии при остром коронарном синдроме»