Проклятый Лекарь. Том 3 - Виктор Молотов
Глава 9
Я повёл Варвару по коридорам мёртвой части клиники. Пятнадцатый этаж.
Официально это законсервированное исследовательское крыло. Неофициально — место, куда не заглядывали даже уборщицы.
Пыль в воздухе танцевала в редких лучах аварийных ламп, а гулкое эхо наших шагов было единственным звуком в этом царстве тишины.
— Куда мы идём? — спросила Варвара, её голос звучал приглушённо.
Она старалась не отставать, её рука инстинктивно держалась ближе к моей.
— Увидишь, — ответил я, сворачивая в боковой коридор, где даже аварийные лампы были выключены.
И в этой абсолютной темноте, в самом её конце, из-под одной-единственной двери без номера пробивался странный, живой, пульсирующий фиолетовый свет.
— Открывай, — сказал я, кивнув на тонкую цепочку на её шее. — Ключ у тебя.
Она на мгновение замерла, а затем её пальцы коснулись маленького ключа, который я подарил ей много дней назад. Смесь возбуждения и тревоги в её глазах была почти осязаемой.
Она вынула ключ из-под блузки. Её пальцы слегка дрожали, когда она вставляла его в замочную скважину. Ключ повернулся с тихим, отчётливым щелчком, который прозвучал в тишине коридора как точка невозврата.
Внутри оказалась бывшая лаборатория, но от неё остались лишь тени.
Стальные столы были сдвинуты к стенам, а центр комнаты занимал большой, потёртый кожаный диван. На полках вместо колб и пробирок стояли странные фигуры: черепа неизвестных животных, тускло светящиеся кристаллы, старинные фолианты в кожаных переплётах.
А фиолетовый свет, как оказалось, исходил от старых стерилизационных ламп под потолком, перенастроенных на мягкий, обволакивающий спектр.
— Это… — начала Варвара, ошеломлённо оглядываясь.
Я молчал, давая ей возможность самой всё осознать. Это место я нашёл случайно несколько недель назад по наводке Нюхля.
Оно странным образом притягивало меня, словно здесь был скрытый источник силы или старый якорь, связанный с моей сущностью. Нюхль обследовал его вдоль и поперёк, но не нашёл ни тайников, ни артефактов, ни остаточных следов магии. Просто заброшенная, забытая всеми комната с декором.
Варвара закончила осматриваться и медленно повернулась ко мне. В фиолетовом полумраке её глаза казались темнее и глубже. В них больше не было ни страха, ни удивления.
Только понимание. И что-то ещё. Что-то, что я видел в глазах победителей после тяжёлой битвы, в глазах тех, кто прошёл через пламя пожаров и выжил.
Варвара сделала один, едва заметный шаг ко мне. Глубокий, чуть сбившийся вздох. Этого было достаточно.
Я увидел в её глазах всё: восхищение силой, которую она сегодня наблюдала; благодарность за спасённую подругу; адреналин, всё ещё бурлящий в крови, и чистое, неприкрытое желание.
Она поняла всё без слов. В следующую секунду её губы накрыли мои. В этом поцелуе не было ни нежности, ни прелюдии.
Только голодный, отчаянный порыв — благодарность, восхищение и желание, смешавшиеся в одно целое. Её руки обвили мою шею, а тело прижалось так плотно, что между нами не осталось даже воздуха.
Адреналин, опасность и совместная победа. Лучшего афродизиака не существует.
Моя ладонь скользнула по её спине, опустилась ниже, под край её форменных брюк, и сжала упругую ягодицу. Она ответила на это действие тихим, сдавленным стоном мне в губы, прижимаясь ещё теснее.
После серьёзного ритуала это именно то, что нужно для сброса напряжения. И для закрепления союза.
Фиолетовый свет от старых стерилизационных ламп мягко заливал комнату, превращая тени в бархатные узоры на стенах. Воздух был неподвижным и тёплым.
После бури всегда наступает затишье. Наступило оно и сейчас.
Варвара лежала, устроив голову у меня на плече. Её дыхание было ровным, а тело расслабленным. Адреналин от битвы и последующая страсть сделали своё дело, забрав остатки сил.
Мозг же отдыхать не собирался. Первоначальный шок от полного истощения прошёл, и я по привычке запустил внутреннюю диагностику.
Сосуд, который я оставил практически пустым, на отметке в двадцать процентов после ритуала, теперь показывал стабильные двадцать три.
Я мысленно перепроверил данные. Двадцать три. За вычетом потраченной на поддержание жизнедеятельности энергии, чистая прибыль составляла около трёх процентов.
Интересно.
Я смотрел на спящую Варвару. Жива от интимной близости? Или побочный эффект её пикового эмоционального состояния? Благодарность, смешанная с удовлетворением и чувством безопасности?
Новый, нестабильный, но потенциально возобновляемый источник? Требуются дальнейшие исследования.
— Давно у меня никого не было, — вдруг тихо призналась она, не открывая глаз. Её палец лениво чертил узоры на моей груди. — А в тебя… ты мне всегда нравился. Как парень. Но последнее время. Ты ведёшь себя как мужчина, и я… иногда таю от одного твоего взгляда.
Её слова были не откровением, а скорее очередным пунктом в анамнезе этого тела.
Прежний Святослав был не только начинающим некромантом-недоучкой, но и объектом девичьих грёз. Загадочный, недоступный… Классический образ, который всегда привлекает определённый тип женщин, ищущих в мужчине не партнёра, а ребус.
Интересное наследство.
Тело, проклятье, враги… и вот теперь — влюблённая союзница. Определённо самый полезный актив из всех.
Вернувшись в отделение, я первым делом сделал обход. Палата, где ещё час назад бушевала битва на грани миров, теперь была образцом больничного порядка.
Я подошёл к кровати Ольги, затем к Николаю. Бросил беглый взгляд на мониторы. Показатели в идеальной норме. Но я не доверял машинам. И активировал некро-зрение. Там, где раньше пульсировали узлы тьмы, теперь было чисто.
Энергетические каналы медленно восстанавливались, как земля после пожара. Работа выполнена безупречно. Оба пациента спали глубоким, исцеляющим сном.
Двадцати трёх процентов в Сосуде мне хватит. Не густо, но это уже оперативный резерв. Хватит, чтобы спокойно продержаться до завтрашнего вечера, если не будет новых форс-мажоров.
А дальше — сбор долгов. Граф Ливенталь. Его благодарность за операцию и спасённую дочь, помноженная на его статус и эмоциональное состояние, должна принести солидный куш. Процентов двадцать, если не тридцать. Неплохая инвестиция.
Проходя мимо сестринского поста, я заметил санитара.
Молодой парень, лет двадцати пяти. Он слишком старательно протирал уже идеально чистую стену. Его взгляд, вместо того чтобы быть уставшим или скучающим, как у всего остального персонала в конце смены, был напряжённым.
И каждые несколько секунд он бросал короткий, нервный взгляд на меня.
Шпион. Диагноз был поставлен мгновенно, с той же точностью, с какой я определяю редкое заболевание. Примитивный, но очевидный. Морозов перешёл от пассивного наблюдения к активным действиям. Игра началась.
Я намеренно изменил маршрут.
Вместо того чтобы пойти в ординаторскую, я свернул в боковой коридор, ведущий к лабораториям. Через десять секунд из-за угла
