Проклятый Лекарь. Том 3 - Виктор Молотов
Его научный скепсис испарился, сменившись восторгом неофита. Предсказуемо, но полезно. Мощный источник Живы теперь полностью кооперативный. Этого я и добивался. Он должен был заинтересоваться и начать работать со мной.
— Вы будете ассистировать, — предупредил я. Мой тон был не предложением, а инструкцией. — Подпитывать меня энергией и делать всё, что я скажу, без вопросов и промедления. Согласны?
— Конечно! Абсолютно! — с готовностью кивнул он. Наживка была проглочена без остатка. Исследовательский интерес победил старого, опытного врача.
Я мысленно оценил ресурсы.
Тридцать пять процентов в моём Сосуде — этого было опасно мало для полноценного ритуала изгнания. Но с Сомовым в качестве внешней батареи и Нюхлем, который притаился в моём кармане, как маленький энергетический аккумулятор, шансы были приемлемыми.
Я вышел в коридор, где Пётр и Варвара ждали с напряжёнными лицами.
— Стойте у двери, — приказал я. — Никого не пускать. Ни медсестёр, ни других врачей. Даже если придёт сам Морозов. Что бы вы ни услышали отсюда — крики, грохот, что угодно — не входить. Понятно?
— Понял, — твёрдо кивнул Пётр.
— Мы никого не пустим, — подтвердила Варвара.
Вернувшись в палату, я закрыл дверь. Ольга сидела на кровати, сжимая край одеяла побелевшими пальцами. Её била мелкая дрожь — не от холода, а от чистого, животного страха перед неизвестностью.
— Я… я боюсь, Свят, — прошептала она.
— Знаю. Поэтому сейчас ты немного поспишь, — сказал я ровным, успокаивающим тоном.
Я взял со столика заранее подготовленный шприц с лёгким, быстродействующим седативным препаратом.
— Это поможет тебе расслабиться. Когда ты проснёшься, всё уже закончится.
Она послушно кивнула и подставила руку. Через минуту её дыхание стало ровным и глубоким, напряжение ушло с лица. Она уснула. Проще работать, когда пациент не дёргается и не мешает своими страхами.
— Немного жутковато, — признался Сомов, глядя на спящую Ольгу и затемнённую комнату.
— Ничего, — сказал я, кладя руки ей на грудь. — Главное — не разрывайте энергетический контакт, что бы ни произошло. Вы мой единственный источник энергии. Если связь прервётся, я не смогу удержать тварь.
Началось.
Я погрузил своё сознание в глубь, в то место, где жизнь и смерть были не противоположностями, а инструментами. Золотой свет Живы, текущий из моего Сосуда, проходил через горнило моей воли и перековывался, превращаясь в свою тёмную, голодную противоположность.
Паразит почувствовал угрозу. Сжатый до этого в плотный узел, он взорвался мириадами спор и метнулся по телу Ольги, как стая испуганных рыб в мутной воде.
Я начал охоту.
Я не просто преследовал его. А строил клетку, переплетая нити тёмной энергии, перекрывая энергетические меридианы, блокируя нервные пути. Я отрезал ему путь к сердцу, затем к мозгу.
— Ассистируйте! — крикнул я Сомову, чувствуя, как мои собственные резервы тают. — Вливайте энергию в мой канал! Сейчас!
Сомов послушно направил в меня мощный, чистый поток своей Живы. Я стал конвертером, живым двигателем, превращающим его жизненную силу в оружие. Мой натиск усилился.
Я почувствовал слабую, но тёплую пульсацию в кармане. Нюхль отдавал всё, что у него было. Маленький, но верный союзник.
— Держите канал! — командовал я.
Клетка сжималась. Я загнал рассеянные частицы паразита в область брюшной полости, спрессовывая их в единое целое.
Тварь билась в агонии, пытаясь прорвать мои барьеры. Она, загнанная в угол и отчаявшаяся, начала светиться больным, фиолетовым светом, собирая всю свою сущность для последнего, самоубийственного удара.
И тут произошёл взрыв.
Волна сырой, хаотичной энергии вырвалась из тела Ольги. Воздух в комнате затрещал, как от разряда молнии.
Энергетическая связь с Сомовым с треском оборвалась. Лампочки на потолке вспыхнули и погасли, погрузив нас в абсолютную, звенящую темноту.
* * *
Варвара и Пётр стояли у запертой двери, как два часовых у входа в преисподнюю.
Варвара старалась не прислушиваться к звукам, доносившимся из палаты, но это было невозможно. Сначала была тишина, а потом началось…
Глухой, утробный гул, который, казалось, исходил не из комнаты, а из самих стен клиники. Потом вскрики — короткие, сдавленные, принадлежавшие то ли Ольге, то ли самому Сомову.
И какое-то мерзкое, влажное шипение, от которого по коже бежали мурашки.
— Ты думаешь, у него всё под контролем? — нервно прошептал Пётр.
Он переминался с ноги на ногу, его лицо приобрело землистый оттенок.
— Святослав знает, что делает, — ответила Варвара твёрдо, скорее убеждая себя, чем его.
Но внутри у неё всё сжималось от ледяного страха. Они доверили жизнь Ольги человеку, которого сами же и убили. Ирония судьбы была настолько жестокой, что хотелось смеяться.
Внезапно всё изменилось.
Свет под дверью полыхнул ослепительно-фиолетовым, заставив их зажмуриться. За ним последовал глухой удар, будто внутри комнаты уронили на пол что-то невероятно тяжёлое, что-то весом в тонну.
Стены коридора ощутимо содрогнулись. Лампы над головой замигали, затрещали и погасли на пару долгих, бесконечных секунд, погрузив коридор в темноту.
Когда они снова зажглись, из-под двери уже валил густой, сизый дым. Он пах странно, едко — смесью озона, как после сильной грозы, и чего-то горького, похожего на жжёные травы.
А потом — наступила абсолютная, мёртвая тишина.
Они переглянулись.
В глазах Петра плескался чистый, животный ужас. Не сговариваясь, они рванули вперёд. Пётр дёрнул ручку — заперто. Тогда они навалились на дверь плечами, один раз, второй. Хлипкий замок не выдержал и с треском поддался.
Они ворвались в палату.
Картина, открывшаяся им, была впечатляющей. Комната была заполнена медленно рассеивающимся дымом. Все мониторы были мертвы, их экраны чёрно зияли в полумраке. Запах озона стал почти невыносимым.
Ольга лежала на кровати. Спокойная, умиротворённая, будто спала. Её грудь ровно вздымалась. Жива.
Сомов сидел на стуле, вжавшись в него так, словно пытался стать с ним одним целым. Он был мокрый как мышь, волосы прилипли ко лбу, а в глазах застыло выражение человека, только что заглянувшего в бездну.
А посреди всего этого хаоса стоял Святослав. Стоял посреди палаты, тяжело дыша.
Рукава его рубашки были закатаны до локтей, открывая сильные, покрытые венами предплечья. Тёмные волосы в беспорядке растрепались, падая на лоб.
Капельки пота, блестя в тусклом свете аварийной лампы, стекали по его вискам и шее, теряясь в воротнике рубашки. На его лице не было паники
