Как я стал хозяином странного замка в другом мире. Книга 8 - Сергей Алексеевич Евтушенко
В комнате повисла тишина — и она была красноречива сама по себе, без криков и патетичных признаний. Мерлин молчал, Гвендид тоже не задавала новых вопросов. Не было смысла расспрашивать волшебника, почему он пошёл на конфронтацию с Артуром, хотя в самом деле планировал найти решение вне измерения кошмаров. Может, хотел оставить для себя путь к трусливому, но благоразумному отступлению, вне умирающего мира. Может, в уязвлённой гордыне считал себя выше любых клятв.
Может, он знал, что его ждёт в случае отказа — и намеренно подставился под удар. А император не мог отпустить из Авалона единственного человека, способного вырвать мир из хватки кошмара. Вопрос только в том, почему Мерлина не собрали раньше — но время наверняка воспринимается иначе, если ты в основном спишь.
— Первый вопрос, уважаемая, — напомнил я Гвендид, тяжело опускаясь на ближайший стул. — Где сердце? Нам надо немного перевести дух, а затем мы доведём дело до конца.
Если бы она в самом деле выдала, что антимагический ларец замурован в императорском дворце, у меня бы тут же кончились идеи и силы. В голову лезли и другие безумные варианты — например, Артур съел сердце или вставил в грудь вместо собственного. Но волшебница выдержала паузу и разразилась своим фирменным бурным смехом, как будто только что прочитала мои мысли.
— Далеко ходить не придётся, владыка ночи. Оно прямо тут, у нас под ногами — в подвале этой руины.
Мой запас доверия к местным магам к этому моменту находился ровно на нуле. Но сейчас даже Мерлин не стал возражать рассказу своей старшей сестры, а это о чём-то, да говорило. По словам Гвендид, после свершения своей ужасной кары, Артур в самом деле собирался унести обсидиановый ларец подальше — но это оказалась нетривиальной задачей. Сердце мага связано с его доменом, и эту связь оборвать невозможно, пока оно живо. При желании император мог уничтожить сердце Мерлина, и тем самым убить его окончательно, но это явно не входило в его планы. Так что вместо того, чтобы бросать вызов законам мироздания, он согласился на предложение Гвендид оставить ларец в подвале башни.
С условием, что она обеспечит сердцу брата надёжную магическую охрану.
На первый взгляд, это изрядно облегчало задачу. Спуститься — пусть и достаточно глубоко — добраться до цели, затем позволить Гвендид развеять собственные чары и вернуть сердце в грудь Мерлина. К нашему бесконечному удивлению, волшебница наотрез отказалась.
— Стража придётся убирать вам, — проскрипела она. — Я создавала его две тысячи лет назад, и с тех пор не стала моложе. Он же, напротив, набирал силу, впитывал из стен и земли, как и положено его роду.
— И ты после этого будешь отрицать, что тронулась рассудком⁈ — рявкнул Мерлин. — После того, как оставила эйдолона на страже⁈
— У меня… не было выбора, — нехотя сказала Гвендид.
— Она пожертвовала на эту погань часть собственной души! Поразительно, как за этот срок эйдолон не пожрал тебя целиком, полностью заняв твоё место!
— Именно поэтому вы спуститесь вниз без меня, — усмехнулась она. — Тебе же будет спокойнее, братец, что твоя драгоценная сила будет в безопасности, верно?
— Разумеется, будет, — сказал Мерлин так смирно, словно и не бушевал до этого. — При условии, что твой двойник не расщепит нас на атомы, дорогая сестра. Лорд Виктор и его свита — более чем достойные бойцы, но дорога была тяжёлой. Поведай мне, остались ли в башне хоть какие-то зелья и эликсиры, или же ты вылила их в помои?
— Что-то, да должно было остаться, — проворчала Гвендид, неторопливо направляясь к ближайшему закрытому шкафу.
Я проводил её задумчивым взглядом, вспоминая свой поединок с Морганой. Если этот «эйдолон» является двойником Гвендид, даст ли преимущество «Печать Пожирателя», получив кровь оригинала? Не самая приятная из идей, но раз нам предстоит серьёзный бой…
— Даже не думай, владыка ночи, — сказала она не оборачиваясь. — В моём иссохшем теле давно не осталось живой крови, а мясо тебя лишь отравит.
Либо дар предвидения в самом деле позволял ей читать мысли, либо я становился чересчур предсказуем.
Всего час отдыха — но подкреплённый эликсирами из запасов Мерлина, способных подбодрить как живых, так и мёртвых. «Зверь» отзывался так, словно я пару часов загорал под полной луной, Анна восстановила запас энергии практически до максимума, Кас и Мордред явно взбодрились. Даже Бенедикт казался более чётким и материальным чем обычно, а его слегка поблекшая в последние сутки улыбка снова сияла вовсю. Это не считалось за настоящее восстановление, скорее силы взаймы, но и не значило, что спустя несколько часов мы просто дружно рухнем на землю. Более точная аналогия — зелья Мерлина незначительно сокращали наши жизни в целом, но это никого не смущало, даже Анну. Чем сильнее ты становился в целом, тем более серьёзные «кредиты» тебе прощались. Всё как всегда.
Спуск в подвал занял даже дольше времени, чем мне казалось изначально — судя по всему, тот располагался глубже самых нижних уровней Камелота. Не меньше получаса на дорогу — от одной лестницы к другой, вниз и вниз, и ещё немного вниз. Кошмарные рыбины на сей раз нам не досаждали — Гвендид любезно укрыла отряд иллюзорной аурой, но сама осталась наверху, как и обещала. Мы всё ещё видели тварей, плавающих в воздухе за окнами башни, и торопливо проходили мимо.
По аналогии с библиотечными башнями Полуночи я ожидал, что подвал обители Мерлина окажется умеренно тесным лабиринтом, в котором нам долго придётся искать путь к центру. Но всё оказалось совсем иначе — за большой двустворчатой дверью, на которую пришлось потратить заряд моего собственного ключа, нас ждала череда невероятных залов с высокими потолками и ажурными колоннами. Всё вокруг было выложено белым мрамором, а невидимые светильники где-то под потолком обеспечивали мягкий свет. Это место напоминало состояние между сном и явью, но спокойное, умиротворяющее, навевающее светлые мысли.
Мерлин начал объяснять, что здесь он всегда мог сосредоточиться, закрыться от мира на неограниченное время, сформировать свои лучшие идеи. Он не успел договорить — поскольку навстречу нам лёгкой походкой вышла его сестра.
Эйдолон Гвендид не являлся её точной копией. В движениях, пусть лёгких и отточенных, чувствовалось что-то неуловимо-искусственное. Взгляд болотно-зелёных глаз был скорее рассеянным, мечтательным, чего за оригинальной Гвендид никогда не водилось. Волосы казались заметно короче, коса заплетена совершенно другим образом.
А ещё, разумеется,
