Индульгенция 5. Без права на ненависть - Тимур Машуков
Рудольф уже расправлялся со сброшенным первым всадником. Быстро. Эффективно. Двое мертвы. Лошади в панике умчались в лес.
— На коня! — выдохнул дворецкий, уже хватая поводья одного испуганного скакуна. Второй сбежал еще в лесу. — Изабелла, со мной! Видар с Вивиан на Пургене! Быстрее!
Мы не спорили. Изабелла, дрожа, позволила Рудольфу посадить себя перед собой в седло. Я вскочил за Вивиан на Пургена. Козел фыркнул, но не стал сопротивляться.
Теперь мы мчались. Лес летел навстречу, ветер свистел в ушах, смешиваясь с далекими, но неумолимо приближающимися звуками погони — звуками рогов, криками, топотом многих копыт. Они знали направление. Сжимали кольцо.
— Курган… — Вивиан обернулась ко мне, ее лицо было близко, глаза огромные, полные страха не за себя. — Ты сможешь открыть врата? В таком состоянии?
Я смотрел вперед, на спину Рудольфа, на темную голову Изабеллы, прижавшуюся к его плечу. Чувствовал жар Вивиан сквозь одежду, слабость, пожирающую мои кости. Видел впереди, на вершине поросшего мхом холма, чернеющий силуэт — древний, заросший бузиной и терновником курган. Врата. Место Силы. Место Перехода.
— Придется, — ответил я, и голос мой прозвучал чужим, хриплым, но твердым. Внутри, в той самой черной яме, холодная тень пошевелилась сильнее. Цена будет высокой. Очень. Но иного выбора не было. Альберт не оставил нам выбора.- Держись крепче. Там… будет нелегко.
Мы влетели на вершину холма, к подножию древнего кургана. Пурген резко остановился, фыркая. Конь Рудольфа встал на дыбы, заржав от ужаса — животные чуяли то, что было скрыто от обычных глаз. Воздух здесь вибрировал тихой, зловещей мощью. Пахло сырой землей, прелостью и… чем-то еще. Древним. Вечным. Смертным.
Сзади, у подножия холма, уже слышались крики, лязг оружия, топот. Они подходили. Огни факелов мелькали сквозь деревья.
Я сполз с Пургена, едва удерживаясь на ногах. Ноги подкашивались. Мир плыл. Но курган передо мной был реальностью. Камни, поросшие мхом. Тихий шепот веков. Врата в Навь.
— Прикрывай! — бросил я Рудольфу, уже опускаясь на колени у самого основания древнего камня с выбитыми, стершимися от времени рунами. Ладони легли на холодный, влажный камень. Я закрыл глаза, отсекая крики преследователей, страх Вивиан, стоны Изабеллы, яростный рев Пургена.
Внутри была пустота. И боль. И ужасающая усталость. Но где-то там, в самой глубине, жила связь. С холодом. С тишиной. С владычицей за гранью. Я нырнул в эту пустоту, как в ледяную воду, заставляя себя утонуть в ней, отбросив все живое, теплое, что еще цеплялось за душу. Я звал не силу. Я звал Дверь. Звал Тропу. Звал Царство, где правят вечные тени.
— Морана… — не молитва, а отчаянный крик души, тонущей в бездне. — Владычица… Дай пройти! Забери плату потом! Но дай пройти СЕЙЧАС!
И из глубины кургана, из-под моих ладоней пополз холод. Не ледяной ужас Стражей. Иной. Глубинный. Вечный. Воздух загустел, замер, наполнился запахом сырой земли и древних костей. Камни под моими руками начали слабо светиться — тусклым, мертвенно-зеленым светом. Трава вокруг почернела и замерла.
Сзади раздался лязг стали, крик Рудольфа, дикий рев Пургена и истошный вопль раненого человека. Бой начался. Они ворвались на вершину…
Глава 6
Глава 6
Я не оборачивался. Весь мир сузился до холодного камня под ладонями, до мертвенного света, что теперь лился из трещин в кургане, образуя в воздухе передо мной дрожащую, зыбкую щель. Темную. Бездонную. Пахнущую вечностью и покоем.
Врата в Навь дрожали, как мираж, готовые вот-вот рухнуть. Мои силы кончались. Сейчас. Сейчас или никогда!
— ИДИТЕ! — закричал я, оборачиваясь, голос сорвался в хрип.
Вивиан уже толкала вперед оцепеневшую от ужаса Изабеллу. Рудольф, отбиваясь от двух солдат, отступал к нам, его плащ был разорван, на щеке — кровавая полоса.
— В портал! ВСЕ В ПОРТАЛ! СЕЙЧАС!!!
Вивиан схватила Изабеллу за руку и, ни секунды не раздумывая, шагнула в дрожащую черноту мертвенно-зеленой щели. Исчезла. Пурген, фыркнув, отскочил в сторону, собираясь вернуться в свой мир. В Навь ему хода не было.
Рудольф, отчаянными ударами свалив одного нападающего и отшвырнув другого, рванулся к щели. Солдат за его спиной занес меч.
Я не думал. Поднял руку. Просто в отчаянии. Последняя искра. Последний приказ Тьме.
Тень от ближайшего камня ожила. Рванулась. Обвилась вокруг ноги солдата, как черная змея. Человек вскрикнул, упал, запутавшись в собственных ногах.
Рудольф прыгнул в портал. Исчез.
Проход дрожал, сужался. Силы уходили. Я чувствовал, как холод Нави тянется ко мне, обволакивает, зовет остаться навсегда. Сзади раздавались крики, топот. Еще солдаты лезли на холм.
Я сделал последний шаг. Шаг в вечную ночь. В холод. В неизвестность. Вслед за теми, кого поклялся спасти.
Чернота сомкнулась за моей спиной. Последнее, что я услышал из мира живых — отголосок яростного рева Пургена уже откуда-то из далекого, чужого для меня мира, и истошный вопль солдата, в ужасе наблюдающего, как врата в Царство Мертвых растворяются в воздухе, оставляя лишь запах сырой земли, полыни и холодного железа. И всепоглощающую, вечную тишину Нави.
Холод. Не ледяной укус зимы, а глубинный, вечный, пробирающий до самых костей мрак. Он обнял меня, как давно потерянный дом. Вдох. Воздух Нави — тяжелый, насыщенный запахом сырой земли, древнего камня и… тишины. Тишиной-сущностью, живой и всепоглощающей.
Я стоял, расправив плечи, впервые за долгие дни чувствуя не изнеможение, а прилив могучей, темной силы. Она вливалась в меня через ступни, впитывалась каждой порой, наполняла иссохшие русла магии до краев. Источник, едва тлевший в мире живых, здесь, в Царстве Мертвых, бушевал полноводной, ледяной рекой. Каждая клетка тела пела от возвращенной мощи. Раны забылись. Усталость испарилась. Я был здесь, в своей стихии. Цельный. Сильный.
Контраст был очень сильным. Вивиан стояла рядом, бледная как лунный свет на надгробии. Ее пальцы впились в мою руку с такой силой, что даже мне, почти неуязвимому сейчас, стало больно. Дыхание — мелкое, прерывистое, рваное. Глаза, широко раскрытые, метались, пытаясь охватить необъятный ужас вокруг и не впасть в безумие.
Изабелла прижалась к ней, спрятав лицо в плечо сестры. Ее тонкое тело дрожало мелкой, неконтролируемой дрожью.
Рудольф… Старый воин стоял чуть впереди, закрывая нас спиной, напряженной как струна, меч был наполовину вытащен из ножен. Его лицо было каменной маской, но по каплям пота, стекавшим по вискам, и по бешеному биению жилы на шее я понимал — его железная воля сражалась с первобытным страхом.
