Барин-Шабарин 9 (СИ) - Старый Денис
— «Катюши», — с улыбкой напомнил Константин Иванович наш сравнительно недавний разговор.
— Так тому и быть, — сказал я.
Мы спустились с помоста, расселись по саням. Кучеры хлопнули вожжами и лошадки повлекли санки по наезженному полозьями насту. Загремели колокольчики под дугами. Странный звук для места, где только что была запущена боевая ракета — первая ласточка грядущей ракетной мощи Империи.
У ворот, которые вели на территорию городка, где жили испытатели не только ракет, но и других опытных образцов артиллерии, мимо нашего небольшого кортежа прошагал взвод солдат. Судя по веникам, которые они держали под мышками, солдатики направлялись в баню, сотрясая морозный воздух лихой песней.
Расцветали яблони и груши,
Поплыли туманы над рекой.
Выходила на берег катюша,
На высокий берег на крутой.
Выходила, песню заводила
Про степного сизого орла,
Про того, которого любила,
Про того, чьи письма берегла.
Мы переглянулись с Константиновым и рассмеялись. Остальные — офицеры и ученые — недоуменно поглядывали, не понимая, что именно нас так развеселило. Откуда им было знать, что «Катюшу» поют уже по всей России? А тем более то — что скоро «катюши» запоют с палубы русских кораблей и с установок полевых батарей, на страх нашим врагам.
Вечером, я позвал полковника в свой кабинет в домике, специально построенным для высокопоставленных гостей полигона. Трещали дрова в «голландке». Отсветы играли в гранях бокалов, наполненных крымским вином. Константинов сидел в кресле напротив меня. Несмотря на располагающую к отдыху обстановку, взгляд ракетчика был предельно внимателен. И не зря.
— А вы не задумывались, Константин Иванович, — обратился я к нему, — о возможности постройки ракеты на жидком топливе?
Глава 6
Секретное заседание Комитета по русским делам проходило не в Вестминстере и не в Уайтхолле, а в здании, которое официально числилось как «Контора по оптовой торговле колониальным каучуком и красителями». Здание было мрачным, квадратным, из темного кирпича, почти незаметным в перманентном лондонском смоге, пропитанном все той же сажей и удушливым дыханием Темзы. За его непроницаемыми окнами, забранными решетками, царила тишина, контрастирующая с грохотом города.
Внутри, в кабинете на верхнем этаже, воздух был другим — тяжелым, пропитанным запахом воска для мебели, старых книг, коньяка и легким, едва уловимым ароматом дорогих сигар. Стены были обиты темно-зеленым бархатом, заглушающим звуки. Массивный дубовый стол, похожий на саркофаг, занимал центр комнаты. Над камином, где тлели угли, висел портрет королевы Виктории, взирающей с холодной отстраненностью на собравшихся.
За столом сидели четверо. Лорд Чедли, председатель Комитета, человек лет шестидесяти, с лицом, высеченным из слоновой кости, и ледяными серыми глазами. Его длинные пальцы медленно барабанили по полированной поверхности стола. Рядом с ним ссутулился адмирал сэр Бэзил Ферфакс, грузный, с багровым лицом и жестким взглядом моряка, привыкшего повелевать стихией.
Напротив поблескивал пенсне сэр Эверард Монктон, главный аналитик разведывательной службы Комитета. Четвертым был мистер Эдгар Уолпол, невысокий, нервный, с вечно влажным лбом, куратор сети информаторов в России. Именно он отвечал за поступление секретных сведений оттуда.
Как недавно на столе у вице-канцлера Российской империи, на столе перед ними лежали несколько экземпляров «The Star», «The Penny Dreadful» и других газетенок разной степени желтизны, их кричащие заголовки казались пошлым кощунством в царившей в этом кабинете мрачной серьезности. Рядом — телеграммы с фондовой биржи, доклады о панике в портах, о скупке судов, карт, атласов и книг Маккензи.
— Ну что, Уолпол? — голос лорда Чедли был тихим, но каждый слог падал, как камень. — Ваш драгоценный агент «Тень». Ваш самый ценный, самый дорогой источник, которому мы платили не золотом даже, а сведениями о наших планах в Персии, который заверял нас в своей ненависти к режиму Александра, и который… подсунул нам это… — Он ткнул длинным пальцем в газету с карикатурой, изображающей плачущего британского льва. — Эльдорадо. Маккензи. Золото, способное купить мир. Великолепно. Просто великолепно…
Уолпол проглотил ком в горле.
— Милорд, я… я не мог и предположить… Мы неизменно проверяем, поставляемые «Тенью» сведения. Они всегда были безупречны…
— Видимо прежде он никогда не лгал столь масштабно? — перебил его сэр Эверард Монктон, поправляя пенсне. Его голос был сухим, как шелест пергамента. — Он даже не солгал, Уолпол. Он закинул нам наживку, где правда замешана на такой чудовищной лжи, что мы проглотили ее целиком. Да, Россия активно исследует свою часть Аляски. Да, там действительно обнаружены признаки золота. Река Маккензи тоже не выдумка. И да, царская казна достаточно богата, чтобы организовать экспедицию и не одну. Все это — правда, но сложенная вместе… — Он сделал паузу, глядя поверх очков. — Право слово — это гениально. Абсолютно русская по размаху провокация. Они не просто дестабилизировали наш финансовый рынок. Они посеяли хаос, алчность, панику. Они заставили Запад метаться, как стадо испуганных овец. И все это — с помощью одной газетной утки, запущенной через «вашего» агента'.
Адмирал Ферфакс хрипло прокашлялся.
— Паника на бирже — полбеды, — заговорил он. — В конце концов — биржа остынет. Но этот… этот золотой психоз! Каждый дурак, у которого есть прогулочная лодка, рвется сейчас на Аляску! А наши судовладельцы! Они не слишком охотно помогали нам в этой треклятой Восточной войне. И теперь, когда нам катастрофически не хватает боевых судов для сдерживания русских в Средиземноморье и на Балтике, они с радостью предоставляют фрахт этим сумасшедшим золотоискателям! Казна теряет деньги, ресурсы распыляются! И все из-за этого проклятого мифа!
— Они ответили, Чедли, — тихо сказал сэр Эверард. — Ответили на наше «революционное движение» в их городах. Не шпионским скандалом, не дипломатической нотой. Они ударили по нашему самомнению. По нашей вере в собственное превосходство и в алчность, как в движущую силу прогресса. Они показали, что могут манипулировать нами, как марионетками, используя нашу же систему — прессу, биржу, жажду наживы.
Лорд Чедли перевел ледяной взгляд на Уолпола.
— Где «Тень» сейчас?'
— Мы… мы потеряли связь, милорд, — прошептал Уолпол. — После передачи последнего сообщения… он исчез. Обычные каналы связи с ним молчат.
— Он не исчез, — сказал сэр Эверард с ледяной уверенностью. — Его ликвидировали. Аккуратно, без шума. Как только его миссия была выполнена. Русские использовали его втемную, а потом выбросили, как использованный платок. Как инструмент. Как… тень, в конце концов…
В кабинете повисла тягостная тишина, нарушаемая лишь потрескиванием углей в камине и тяжелым дыханием адмирала Ферфакса. Смог за окном сгущался, превращая Лондон в желто-серый призрак, отражающий хаос в умах собравшихся.
— Они переиграли нас, — наконец произнес лорд Чедли, его голос звучал устало. — В этой партии. Признать это — необходимо. Но игра еще не кончена. Англия не отступит. Не сдастся. — Он поднялся, его фигура в темном сюртуке казалась еще выше в полумраке комнаты. — Уолпол, вы отстранены от операций в России. Ваша карьера в Комитете закончена. Адмирал, вам поручаю срочно представить план по возвращению контроля над судоходными линиями. Любыми способами. Нам нужно вернуть эти корабли из их дурацкой золотой гонки. Сэр Эверард… — Аналитик поднял голову, его глаза за стеклами блеснули. — … вам — самое важное. Найдите слабое место. Не в их армии или флоте. В этой… — он с отвращением кивнул на газеты. — В их новой игре. В их уверенности. Разрушьте этот миф. Превратите их «Эльдорадо» в посмешище. В доказательство их же лживости. И найдите способ… нанести удар. Точный. Безжалостный. Чтобы они поняли, что сожженный Львиный Хвост — это не повод для радости, а предупреждение о том, что Лев проснулся.
