Штурм бездны: Океан - Дмитрий Валентинович Янковский
Над новым названием все поржали, даже Вершинский.
– На самом деле камеры и датчики представляют собой сменные модули, – рассказал он. – Их легко извлечь, легко поставить исправные, и у вас они будут в достаточном количестве, места много не занимают. Но с лопатками турбин все похуже. Один из батипланов, по моему недочету, уже получил подобное повреждение, и я не нашел способа его исправить. Каналы турбин довольно узкие, а снаружи реликт, его резаком не взять. Похоже, к валам не пробраться, не досмотрели это инженеры «Хокудо».
– На какой дистанции вас торпедировали? – напрямую спросил я.
– Не торпедировали. Это была мина океанского класса, двенадцать тонн нитрожира. Взрыв произошел почти точно под днищем, на дистанции сто метров.
– По этим данным представления не составишь, – прикинул я. – Слишком мощный взрыв, слишком близко, и предел прочности не понять.
– В том и беда, – согласился Вершинский. – У самого какие наблюдения?
Я рассказал, на каких дистанциях от нас взрывались патрульные торпеды, не повредив маневровые турбины батиплана.
– Не, ну так можно охотиться! – с удовольствием заметил Чучундра. – Это всяко лучше, чем обычный батиплан.
– Лучше, в первую очередь, тем, что убить вас не получится в любом случае, – Вершинский поднял палец, привлекая к сказанному наше внимание. – Ослепить да, обездвижить тоже да. Но не убить.
– Толку мало… – снова протянул Бодрый. – Ну, выживем мы при взрывах, а потом что? Лежать на дне, пока кислород не кончится?
– Кислород не кончится, – напомнил Вершинский. – У вас на борту реликтовая силовая установка, она проработает дольше, чем вам осталось до старости, и будет разлагать воду на кислород и водород. Кислорода хватит. Воды тоже, так как система и в качестве опреснителя прекрасно работает. Для еды на борту будет запас концентратов. Не вкусно, но продержитесь долго.
– Финал-то какой? – спросил Бодрый.
– Финалов несколько, – без особой охоты ответил Вершинский. – Вариант первый – отправляете на сателлит гиперволнновой сигнал бедствия, я его принимаю, и думаю, как объяснить происходящее адмиралтейству. Если со мной что-то вдруг случится, я не молод уже, сигнал примут на базе и предпримут все меры, чтобы вас вытащить. На это я оставлю после себя исчерпывающие инструкции. Чем этот вариант плох настолько, что его лишь при всяком отсутствии других путей можно применять?
– Реликт, – коротко ответил я.
– Верно. – Вершинский кивнул. – На настоящий момент все члены команды в полной мере понимают, почему я держу само существование реликта в тайне от адмиралтейства. Сомнение в правильности моих действий хоть у кого-то есть?
– Можно уточнить? – спросил я в наступившей тишине, – нарушаемой лишь плеском волн о пирс.
– Валяй, – разрешил Вершинский.
– Опасность раскрытия тайны реликта заключается не в том, что у нас есть условно неуязвимый батиплан?
– Да, дело в том, что реликт делает с человеком, если переборщить с дозой, – глядя мне в глаза ответил Вершинский. – Да, Чайка тому яркий пример. Она умничка, держится, хотя ей очень нелегко, и тем, кто рядом, не легко тоже. Но не все обладают столь крепкими принципами, как у нее и у вас. Кто-то может податься соблазну.
Я вспомнил, как в ночь принятия мною дозы реликта сам задумался о захвате мира. Крышу реликт сносил будь здоров как, особенно при первых приемах. Затем я вспомнил сон, и, сам того не ожидая, о нем рассказал.
Вершинский нахмурился.
– Честно говоря, я ничего об этом не знаю, хотя намного старше вас. Я встречал много людей, переживших начало войны, включая моего отца, но никто из них никогда не рассказывал о том, что до нее было. Я даже встречал человека, Бориса, который принимал участие в первых стычках с биотехами. Но он тоже рассказывал о начале войны, но не о том, что было до нее. У меня это тоже вызывает недоумение, но раскопать я ничего не смог. Твой сон, действительно, может указывать на наличие где-то носителей информации о довоенном времени. Но если ты не помнишь, где мог это увидеть, это тоже путь в никуда. Дело в другом. Если вы все в достаточной мере понимаете, что судьбу Чайки никто не должен повторить ни ради чего, то вы понимаете важность секретности.
– Адмиралтейство не удержится от того, чтобы накачать реликтом бойцов и бросить их на расчистку океана от платформ, – спокойно произнес Чучундра. – Но разве им нельзя объяснить, что реликта мало, и что последствия ужасны?
– То, что вам кажется ужасным, не впечатлит адмиралтейство, – жестким тоном произнес Вершинский. – Для них проблемы Чайки, Долговязого, да и всех нас покажутся несущественными.
Он был прав, и мы умолкли.
– Второй вариант вашего спасения, это Чайка. – продолжил Вершинский. – Она может в одиночку вести бой с тварями, прикрыть вас, пока вы покидаете шлюз, а дальше вы уже совместным огнем можете многого добиться. Но это вариант крайний. Потому что при высокой ударной нагрузке Чайка будет вываливаться из реликтового периода, ей нужна будет дополнительная доза, а запас реликта в ее наруче не вечный. Третий вариант, самый крайний. Он применим только в том случае, если не получается отбиться при помощи Чайки. Тогда она открывает наруч, достает реликт, Долговязый всем делает минимальную инъекцию, он это умеет, и все, пользуясь временной неуязвимостью, добираются до берега.
– Звучит жестко. – Бодрый поежился.
– На настоящий момент все могут отказаться от миссии, даже Чайка, – сообщил Вершинский.
– Не, это я так… – Бодрый помотал головой.
– Забросить батиплан с лайнера мы не можем, – прикинул Чучундра. – Значит, пойдем своим ходом?
– Да. – ответил Вершинский. – Для этого Долговязый с Чернухой предприняли переход. Им было запрещено использовать любое оружие, кроме ультразвуковой пушки, но они дошли до назначенной точки. Как думаете, есть шансы прорваться при намного более сильном натиске биотехов?
– Если можно будет использовать все огневые средства, прорвемся, – ответил я.
– Я наладил на турецком заводе выпуск всех боеприпасовдля этого батиплана, – произнес Вершинский. – Недостатка в них нет, и на базу я смогу их забросить с баллистика любое количество. Но на борту их столько, сколько есть. Разбазаривать не получится.
– Прорвемся, если все время переть на маршевом, – прикинула Чернуха. – Фактически, нам надо будет уничтожать только тех тварей, которые случайно окажутся на нашем пути, другим нас не догнать, и даже на перерез не выйти.
– Причем, ультразвуковая пушка лупит достаточно далеко, – добавил я. – Это еще сэкономит боеприпасы.
– Хорошо. – Вершинский кивнул. – Тогда выход сегодня до темноты. Черное море пройдете, Дарданеллы тоже, они расчищены. Трудности начнутся в Средиземке. На последнем форте я дам команду вас пропустить, сообщу об испытании нового батиплана. Ну и все, дальше сами. Чучундра, ты становишься капитаном корабля, но внимательно слушай Чернуху, от ее сноровки успех миссии зависит больше, чем от тактики, стратегии и огневых средств. Прорветесь до островной базы, будет легче.
– Да уж! – Бодрый растянул рот в улыбке. – С новым снаряжением дадим тварям чихнуть как следует.
Я понял, что содержимое выгруженных контейнером может меня удивить, но пока не стал задавать вопросов. Надо было до темноты еще перегрузить все на батиплан.
Улучшив момент, я жестом показал Вершинскому, что хотел бы перекинуться с ним парой слов наедине. Тот кивнул, и через минуту мы встретились с ним за пирсом.
– Что с Чайкой? – напрямую спросил я. – Она ведет себя почти, как нормальная.
– Сам как думаешь? – вопросом на вопрос ответил Вершинский.
– Вы отправили меня с Чернухой, чтобы лишить Чайку ее подзарядки с моей помощью? Кто вам об этом вообще рассказал?
– Никто, – ответил Вершинский, и я сразу понял, что он не врет.
Это подтверждало мою теорию, что и он некогда столкнулся с демоническим проявлением реликта в ком-то. Возможно в той, которую он сам любил.
– Ясно, – ответил я, опустив глаза. – Значит, три дня без меня Чайку удовлетворяли Бодрый с Чучундрой по полной программе?
