Штурм бездны: Океан - Дмитрий Валентинович Янковский
Без запуска бортового электропитания невозможно ни рацию включить, ни внешний громкоговоритель, поэтому с Чернухой нам пришлось общаться по старинке, как общались первобытные охотники, загоняя мамонта.
– Не пытайся держать со мной одну высоту! – крикнул я, сдвинув стекло пилотской двери. – Зависни здесь, и ничего не делай, а я попытаюсь запустить турбины.
– Как? – спросила Чернуха.
– По методу Хая, – ответил я.
Два года назад Вершинскому удалось запустить турбины такого же гравилета, угнанного нами с этой же площадки. Причем, тогда это было несравнимо сложнее, так как любой летательный аппарат, взмывший выше определенной отметки, тут же брала на прицел ближайшая донная платформа. Теперь платформ не было в прилегающей акватории и я мог совершить любое число попыток, не ограничиваясь по времени.
Я подтянул рычаг управления сферой привода, уводя гравилет все выше и выше, пока холод и затрудненность дыхания не подсказали мне, что пора остановиться. Тогда я перевел стартерный ключ в положение запуска, отметив, что стрелки приборов коротко дернулись, значит аккумуляторы не мертвые, просто почти до нуля разряжены. Убедившись, что пусковая цепь находится в замкнутом состоянии, я резко опустил рычаг антигравитационного привода и машина камнем рухнула вниз. Расчет был простым – набегающий поток воздуха раскрутит турбины вместо стартера, произойдет зажигание и запуск двигателя.
С первого раза, понятное дело, не получилось, поскольку смазка на валах утратила былую вязкость, и ей тоже требовался прогрев. К сожалению ночью без приборов сложно было определять высоту, и если не соблюдать осторожность, можно было на полном ходу впилиться в землю. Чтобы этого избежать, я вытянул рычаг заранее. Это уменьшало период разгона, но давало хоть какую-то уверенность, что я не расшибусь в лепешку.
Сделав пять таких экстремальных маневров, я, наконец, услышал знакомый свист и понял, что на правильном пути. Турбины покрутились, смазка вернула вязкость, лопатки разогнались до нужной скорости, что и порождало звук, похожий на свист работающей турбины, только потише.
Не давая валам остыть, я снова взмыл как можно выше, и уронил гравилет в крутое пике. На этот раз компрессии хватило, газовая смесь хлопнула, затем еще, еще, наконец, зашумела, запыхтела, засвистела, формируя устойчивый фронт горения. Тут же генератор дал ток, приборы ожили, осветив кабину приятным желтоватым светом. Первым делом я бросил взгляд на индикатор заполнения водородных ячеек и с радостью отметил, что стрелка указывает на девяносто пять процентов, что могло покрыть все наши нужды на три дня. Затем я включил локатор, определил местоположение Чернухи, занял тот же эшелон и приблизился к ее гравилету на малом ходу. Турбины теперь перекричать было бы затруднительно, поэтому я включил громкоговоритель и произнес:
– Я буду маневрировать, держать интервал, а ты заберись в десантный отсек и размотай с лебедки трос для подъема грузов.
Повернув поисковый прожектор, я заметил, как Чернуха кивнула и перебралась из кабины пилотов в десантный отсек. Через минуту она показалась в проеме люка, держа в руке трос с увесистым грузовым карабином на конце.
Пришлось осторожно подлететь еще ближе, чтобы она смогла забросить конец троса ко мне в десантный отсек. Когда это удалось, я осторожно перегнулся через край люка и прицепил карабин за стойку шасси.
– Включи зажигание! – произнес я в микрофон громкоговорителя. – Когда потяну, наступи на педаль рулей так, чтобы машина держалась ровно за мной по курсу, а не шла боком. Когда турбина запустится, включишь громкоговоритель и сообщишь.
Выдав все инструкции, я направил гравилет на север, осторожно выбрал провис троса, а затем начал увеличивать тягу турбин. На скорости в сто пятьдесят километров в час понадобилось чуть больше минуты, чтобы запустить турбину и на втором гравилете. Я отстегнул трос, и Чернуха затянула его обратно лебедкой.
– Рацию включи! – попросил я.
В эфире общаться было намного проще, и мы с Чернухой, скорректировав действия, сформировали тактическую пару, где я был ведущим, а она ведомым. Водородные ячейки ее машины были заполнены на девяносто процентов. Описав дугу боевого разворота, мы активировали систему ракетной подвески, пронеслись в сотне метров над гребнем Горы Циклопов и слаженным залпом четырех ракет разметали остатки патрульников. К сожалению, штатных радаров, засекающих биотехнологические метки, во времена постройки этих гравилетов еще не было, так что понять число оставшихся целей мы могли только по радару ружья. Но и это нормально. Прицел показал, что с нашей стороны реки мы уничтожили всех тварей, но на противоположном берегу, в полутора километрах от нашего лагеря, формируется отряд подкрепления из сотни патрульников. Но закончить формирование они не успели, мы нанесли превентивный воздушный удар ракетами, а затем добили остатки тварей из пулеметов. Ночью стрелять трассирующими очередями было одно удовольствие, так что мы не только расчистили от тварей все близлежащие территории, но так же подзарядили аккумуляторы от турбин и подняли себе настроение.
Вернувшись к лагерю, я попросил Чернуху меня прикрывать с воздуха, а сам посадил гравилет на поляне, где осталась ракетно-бомбовая установка с опустевшей кассетой, и принялся собирать наши пожитки, складывая их в десантном отсеке. Сегодня идея заночевать на открытой местности показала свою полную несостоятельность, так что следовало поискать другие решения. Самым простым, чтобы не городить огород посреди ночи, мне показалось переночевать прямо в воздухе. Поскольку привод Шерстюка не требовал никакой энергии, чтобы держать машины в воздухе, мы могли их свести бортами, жестко скрепить тросом, чтобы они не бились одна о другую, разложить спальники в свободном десантном отсеке и переночевать там не хуже, чем в палатке. Утро вечера мудренее, и при свете дня можно будет обсудить все варианты безопасного проживания.
Когда я объяснил Чернухе суть своей идеи, она мягко мне сказала, что я склонен все усложнять, и нет никакой необходимости стягивать тросами два гравилета. Два нам нужны были для более основательного господства в воздухе, тогда как теперь, отбившись от тварей, мы можем одну машину оставить, где взяли, а другой пользоваться. Это позволит сэкономить водород, а если понадобится, мы всегда можем задействовать и второй гравилет, так как аккумуляторы уже в достаточной степени зарядились от работы турбин, и их точно хватит для повторного запуска.
С этим было трудно не согласиться. Оставить на площадке мы решили мою машину с вещами, а гравилет Чернухи я прицепил тросом к стальной трубе, чтобы нас не унесло в море утренним бризом, и забрался к ней в десантный отсек. Чернуха подняла машину, насколько хватало длины троса, и, погасив турбину, присоединилась ко мне.
Чтобы не спать на жестком полу отсека, мы без затей поставили внутри палатку. Ветра внутри не было, а значит, не было смысла прибивать ее кольями, достаточно было надуть газом внешнюю формирующую оболочку. Получилось не хуже, а даже лучше, чем на земле, только слегка покачивало. Но это, как ни странно, даже добавляло уюта. Можно было представлять себя за облаками, в будуаре воздушного замка с прекрасной принцессой в объятиях.
Мы снова забрались в один спальник и, оставив лампу светить в четверть накала, прижались друг к другу. После пережитого сон не очень-то шел, мы не слабо взбодрились, бегая по горам, реанимируя давно брошенные гравилеты, а потом еще колотя с воздуха по патрульникам. Чернуха прижалась щекой к моему плечу, я гладил ее по волосам, и мы оба наслаждались неожиданно обретенной безопасностью. В Черном море не осталось ни одной твари, способной причинить нам вред, пока мы висим между землей и небом. Это было удивительно, даже более спокойно, чем на базе, где в любой момент всех могли поднять по тревоге.
Только через час Чернуха, окончательно расслабившись, уснула, положив голову мне на грудь, а я еще какое-то время слушал, как посвистывает легкий
