Забери меня отсюда - Софья Валерьевна Ролдугина

«Порвать… с ним? Он рехнулся, да?»

– Обещаю, – растерянно откликнулась Тина. Прерывисто вдохнула, пытаясь вернуть себе ясность мышления, зажмурилась на секунду. – Это амулет, да?

– Что-то вроде, – уклончиво ответил Кёнвальд. Руку от лица он убирать не спешил, более того, и вторую положил на поясницу. – Поможет укрыться от тех, от кого надо скрываться, а для других будет сиять подобно маяку. Если меня не будет в городе, Эйлахан найдёт хотя бы тебя… Но, думаю, это не понадобится. Что нам какая-то неделя, Тина Мэйнард? Выживал же я как-то целую тысячу лет.

– Дуракам везёт.

Он засмеялся – и неожиданно закружил Тину, словно в танце, беззаботно и деспотично в то же время. И как-то совершенно естественно получилось, что большой кухонный стол упирается в бёдра, а прохладная ладонь Кёнвальда уже не столько поддерживает, сколько заставляет прогнуться в спине, и его смех течёт сквозь её разомкнутые губы.

– Дурак от рождения обижен судьбой, не так ли? – прошептал Кённа; взгляд его обжигал – колдовское пламя вырвалось из омута, расплескалось по тёмной воде, неудержимое. – Справедливо было бы его утешить, правда?

– Да-а…

Колени у Тины всё-таки подломились; она откинулась на стол, вполне удобный, замечательно прочный.

«Кёнвальд его проверял, что ли? – промелькнула мысль, едва не испортив страстный момент. – Тогда, с кошками, когда лежал тут, как самый главный десерт? С него бы сталось…»

– Кроме того, меня нужно похвалить за то, что я целую тысячу лет выживал. И вознаградить… Ты ведь вознаградишь меня?

Он обладал двумя восхитительными талантами – правильно целоваться и нести в перерывах изумительную, отборную чушь. Футболка у Тины задралась так, что уже почти ничего не скрывала, а застёжку на спине Кёнвальд расстегнул совершенно незаметно лет сто назад, по самым приблизительным прикидкам, а сам почти что лёг сверху. И было так естественно закинуть ему ногу на поясницу – чтобы не сбежал в самый неподходящий момент…

И тут в дверь заколотили – массивным металлическим кольцом, которое нормальному электрическому звонку предпочитал только один человек.

Кёнвальд замер, вслушиваясь, потом глухо застонал, утыкаясь лбом Тине в плечо.

– Сделай вид, что ты не слышала. Пожалуйста.

Грохот внизу стоял оглушительный; кто-то из мэйнардского прайда, судя по басовитым ноткам, Геката, тревожно выл в холле. Томатный соус выкипал на слишком сильном огне, стеклянная крышка подскакивала, дребезжа, а многозначительный запашок горелого наполнял кухню.

Дребезг у двери утих, чтобы ещё через секунду разразиться с удвоенной мощью.

– Но я ведь слышу, – почти жалобно ответила Тина.

Кёнвальд душераздирающе вздохнул.

– Когда-то я нарочно поступал так с Эйлаханом. Мне казалось это смешным, знаешь ли, – испортить наставнику свидание в самый последний момент. Но Уиллоу-то я ничего не рассказывал… Что это, злой фатум? Проклятие ученика?

– У Уиллоу тоже было свидание. – Тина села на краю стола, с трудом застегнула бюстгальтер и одёрнула футболку. – И вероятно, что-то пошло не так, иначе бы она не ломилась ко мне с таким отчаянием. Прости её.

Кёнвальд пробормотал что-то типа «это моё наказание», но препятствовать не стал – более того, сам отошёл и первым увернул огонь на плите, спасая отбивные. Грохот внизу ослабел, но проявилось в нём что-то отчаянное, хнычущее даже. Тина открыла дверь, даже не спрашивая, кто снаружи, – и не ошиблась.

Уиллоу стояла, прижимая к груди одолженную микроскопическую сумку, и рыдала. Тушь пока держалась, не иначе как чудом – ну, или потому что руки у девчонки были заняты, и слёзы беспрепятственно текли по щекам, а не размазывались по всему лицу. Волосы дыбом стояли, губы дрожали.

– Я всё испортила! – всхлипнула Уиллоу и, рыдая, бросилась к Тине на шею.

Кёнвальд, облокотившись на лестницу, отвернулся и заметил в сторону:

– О, ты даже не представляешь, насколько ты права.

Уиллоу глянула на него яростно – с такими глазами проклинать только, желательно навеки, – и снова захлюпала Тине в плечо.

– Ну, ну, не плачь. Не может же быть всё настолько плохо?

Кённа возвёл очи к небу, тихо выругался на незнакомом языке, зачем-то проверил пуговицу на джинсах и тоже присоединился к утешениям. Из сбивчивых объяснений стало ясно, что никаких особенных драм, к счастью, не было.

– Обычная подростковая дурь, – подытожил он, когда Уиллоу, уже умытая, сидела за столом взъерошенным воробушком и мрачно клевала печенье, запивая какао из большой чашки. – И не ной, сама виновата.

На секунду Тине показалось, что Кёнвальд сейчас будет щеголять модным шоколадным гримом и фарфоровой шляпой интересной формы, но Уиллоу каким-то чудом сдержалась – видимо, и правда успокоилась.

– Я не понимаю, что произошло, – пробубнила она. – Мы гуляли, я флиртовала…

Тина с трудом подавила желание приложить руку ко лбу и замереть так минут на пять.

– Я не претендую на звание эксперта в любовных отношениях, потому что три года без парня – это так себе результат, – осторожно начала она. – Однако, по моему скромному мнению, флиртовать – это не доказывать с пеной на губах, что ты крута, неотразима и можешь одним ивовым прутиком отметелить толпу врагов. – Кённа почему-то закашлялся и отвернулся. – Это, наоборот, дать понять твоему парню, что он лучший.

Уиллоу будто бы задумалась.

– Ну ладно, – протянула она наконец и изволила оглядеться. – А вы-то что делали?

Кашель у Кённы по всем признакам перешёл в приступ астмы.

– Я готовила ужин, – невозмутимо ответила Тина, соблюдая приличия перед лицом молодого поколения. – И мы говорили о прошлом. Я как раз хотела передать сообщение от Йорка, он выяснил кое-что о камнях и о Чейзе Ривере.

– Да? – спросила Уиллоу с такой надеждой в голосе, что сердце сжалось.

«Прости, Кёнвальд», – мысленно повинилась Тина и начала пересказывать последнюю встречу с детективом и её итоги.

Речной колдун поначалу старательно делал вид, что ему это неинтересно, однако потом напрягся, когда речь зашла о мостах. А потом спросил резко, не позволяя даже договорить:

– Реджинальд Йорк не упоминал, откуда он узнал о самом первом мосте?

– О том, который был уничтожен ещё до войны? – уточнила Тина. И продолжила, дождавшись кивка: – Нет. Вроде бы где-то в архивах были следы, Пэг О’Райли натолкнулась. Не знаю, общедоступные это архивы или какие-то специальные, полицейские… Лучше у него самого спросить. А почему тебя это взволновало?

Кёнвальд словно бы задумался перед ответом, колеблясь.

– Потому что это был единственный мост, который я разрушил сам. У меня было нечто… нечто вроде видения, где я висел над пропастью и держался за крохотный белый камушек. С колдунами такое случается время от времени, но, к сожалению, немногие способны толковать пророчества. К