Забери меня отсюда - Софья Валерьевна Ролдугина

Софья Ролдугина

Забери меня отсюда

Пролог

«Забери меня отсюда».

Тина услышала эти слова почти три недели назад, на вокзале. Их произнесла молодая чернокожая женщина, месяце на седьмом. Она была одета в джинсовый комбинезон поверх просторной клетчатой рубахи, чтобы не стеснять живот; на скуле чернел синяк. Женщина коленом удерживала на узкой лавке спортивную сумку и говорила в трубку задыхающимся голосом, как после спринта:

– Я передумала. Забери меня отсюда.

Её длинные ногти с пластмассово-розовым облупившимся лаком мерно шкрябали по столбу: шварк-шварк, шварк-шварк, шва-а-арк… Вроде бы ничего особенного, звук как звук, но руки у Тины тогда покрылись гусиной кожей, а на лбу выступила испарина. А слова въелись в подкорку, застряли, как песенка на повторе. Они леденили нёбо; они желали прозвучать.

Пока Тина молчала.

Глава 1

Река

У дома номер одиннадцать по улице Генерала Хьюстона была репутация. Не дурная и не хорошая – о нём просто знали. Здоровенная махина из красного кирпича, две симметричные башенки, оплетённые до самой крыши вьюнком, глянцевым, синевато-зелёным сейчас, в начале лета, и алеющим по осени. С дороги, впрочем, дом едва просматривался в глубине сада. Груши, искорёженные временем вишни, одичавшая ежевика – настоящее раздолье для мечтательного ребёнка, кошмар для перфекциониста. От соседей участок с двух сторон отделялся чугунной оградой; чёрные пики, завитки и шишки хмеля, такие реалистичные, словно кто-то давным-давно окунул в расплав настоящую плеть и примостил на решётку. С третьей стороны – глухая стена из желтоватого камня, кажется, древнее не только дома, но и самого города. Вдоль дороги – шиповник вперемешку с тёрном. У истока тропинки к дому – дырявый почтовый ящик без номера: одна циферка потерялась ещё до рождения Тины, а другую она лично открутила в младших классах и преподнесла в дар своей первой любви, рыжему похитителю сердец девяти лет от роду. Через год он переехал в другой город, прислал два коротеньких корявых письма, явно под диктовку кого-то из взрослых, и пропал с горизонта. Судьба бронзовой единицы с тех пор была окутана мраком.

Мальчика Тина, впрочем, почти не помнила: слишком давно всё случилось, больше семнадцати лет назад, ещё до развода родителей, маминого отъезда в Америку и отцовского второго – неудачного – брака. До того, как Тина осталась сперва с дедом, а затем одна, теперь привязанная к дому-с-репутацией навсегда. Забери меня…

Тина проснулась прежде, чем темнокожая женщина во сне пробубнила свою отчаянную мантру. В комнате царил зеленоватый аквариумный полумрак; за окном захлёбывались щебетом птицы. Часы показывали без четверти шесть – до звонка будильника оставалось ещё минут сорок, но сон отступил окончательно. Тина сделала глубокий вдох – книги, книги, книги, сырая землистая зелень сада и засахаренный миндаль, привычные запахи, которыми она сама уже пропиталась насквозь, – и свесила ноги с кровати, на ощупь отыскивая старомодные домашние туфли. От холода пальцы поджимались; дедов дом не прогревался даже самым жарким летом, но, надо признать, и зимой никогда не вымерзал.

Четырнадцать комнат на трёх этажах; когда-то ей такой простор казался невиданным счастьем, но теперь только острее заставлял ощущать одиночество.

Кухня располагалась далековато, на первом этаже. Тина двигалась по маршруту, не приходя в сознание. Привычно сделала зарядку-растяжку на лестнице, опираясь на перила, выпустила кошек в осыпанный росой сад, вхолостую пощёлкала клавишами кофемашины, в очередной раз убеждаясь: нет, не заработала, надо купить новую к Самайну, если налоги на недвижимость не сожрут опять все сбережения. Залила мюсли холодным молоком – как раз будут готовы к возвращению, – влезла в растоптанные кроссовки, сдёрнула серую толстовку и выскользнула на пробежку.

Кошки в саду провожали её медовыми, ленивыми взглядами.

Улица Генерала Хьюстона, виляя, спускалась с холма – самая лёгкая часть, когда ноги сами несут вниз. Домики здесь были маленькие, зефирные, аккуратные; они проплывали неясными видениями в утренней прохладе. Песчаные дорожки, гравийные подъездные аллеи, коротко стриженные лужайки – кое-где разбрызгиватели, запрограммированные с вечера, уже крутились, орошая водой и без того сырую траву. Цвели гортензии, розовые и голубые, селекционные, дорогие; из клумб выглядывали пластиковые гномы, зайцы, овечки – на что хватало хозяйского вкуса и кошелька. Царство благородной обыденности, гимн приглаженной аккуратности, где нет места ничему дикому и неправильному… И лишь у самого подножия холма шмыгнул в заросли сирени живой лис – клочковатый, худой, но абсолютно бесстрашный: он подпустил Тину близко-близко, прежде чем насмешливо повёл влажным носом и улизнул по своим лисьим делам.

Здесь Тина свернула направо, на узкую аллею в тени замшелых коренастых лип.

Мимо ухоженного парка Ривер-Флойд; мимо городской школы, в этот час ещё пустой и тихой. Сонная хмарь отступила; каждое движение доставляло радость, и хотелось бежать быстрее, быстрее, пока кроссовки вовсе не перестанут касаться земли. На углу, у пекарни, лёгкость начала исчезать, и навалилась усталость. Тина пожалела, что не захватила из дома плеер – под музыку отвлечься от утомления было проще, но тут из переулка вырулила Уиллоу на разбитом велосипеде – взъерошенная, с готической синевой под глазами, в растянутой майке и в джинсовых шортах. Ей было семнадцать лет, выглядела она на тринадцать и вела себя зачастую соответственно. Из корзины велосипеда торчала связка газет.

– Ты сегодня рано, – заулыбалась Уиллоу и, вздёрнув руль на себя, переехала через бордюр и покатила рядом с Тиной по тротуару. – Не спалось? Мне тоже. Река снилась, жуть какая-то. Не ходи туда сегодня, ладно?

Тина только махнула рукой в знак приветствия; дыхания на разговоры не хватало. Но Уиллоу и не нуждалась в ответах. Некоторое время она ехала рядом, облокотившись на руль, и болтала – о бессоннице, о вещих кошмарах, о благотворительной ярмарке на следующей неделе и о том, что миссис Кирк увидела крысу в пекарне и собралась покупать ультразвуковую ловушку. Потом девчонка замолчала, неожиданно вильнула в сторону, съехала на велосипедную дорожку и прибавила скорости, даже не попрощавшись.

– Я зайду сегодня в библиотеку! – крикнула вдруг Уиллоу через плечо, притормозив перед перекрёстком. – Верну Томаса Уайетта! Приготовь мне Суррея, а? Заберу домой! – и, мотнув косматой головой, свернула налево, на улицу Грин-Энд.

Тине нравилась Уиллоу, колючая, непохожая на остальных и действительно заглядывающая в библиотеку, чтобы почитать, – большая редкость на самом деле. Если бы таких было побольше, этот город лучше бы подходил для жизни…

«Нельзя так думать. – Тина прикусила губу. – У меня