Ненавистный жанр - Qrasik
Я стоял и смотрел на аватару с таким недоумением, будто передо мной только что крокодил начал читать лекцию о пользе веганства. Несколько секунд мысли отказывались складываться во что-то осмысленное, но затем мозг, наконец, скрипнул, заскрежетал и всё же стронулся. Волна осознания, тяжёлая и липкая, как разлитый машинным маслом прилив, прокатилась по уставшему от всего этого бардака разуму.
— То есть… — начал я медленно, почти по слогам, — ты намекаешь на то, что вся эта атака на «Врага» была не эпической битвой, не шансом на победу, а банальной, тривиальной процедурой снятия энергии? Как будто в розетку вилку воткнули? Хм… Я, конечно, что-то такое подозревал, но… Как-то оно…
— А затем, — перебил меня эльдар, больше не корча гримасы, а, наоборот, выпрямляясь и, как будто вырастая на полголовы, — затем и батарейки собрали.
Сказал — и в подтверждение своей мерзкой мысли довольно хорошо поставленным голосом пропел одну-единственную строчку, из какого-то старого хита рунета, который я когда-то слышал в компьютерном клубе, а теперь услышал здесь, посреди крови и трупов:
— «Лю-у-ди ба-та-рей-ки-и-и…»
И, черт побери, в этот момент в его интонации было что-то настолько издевательское, что я едва не почувствовал вкус железа на языке — такой знакомый привкус бешенства, когда очень хочется вмазать, но понимаешь: бесполезно. Какой смысл пинать… ну не знаю… стены?
— Раньше, — сказал я глухо, чтобы не сорваться на рык, — ты был не столь циничен.
— Ты сам виноват, дав мне такую задачу, — пожал плечами аватар, с ленцой, будто мы обсуждали не сотни миллионов только что убитых людей, а пересоленный суп. — Я просто отыгрываю нелюдя коим и являюсь… К слову, ты уже ел? А то у меня с собой пара туристических белковых батончиков в шоколадной глазури.
— Ты прав, — выдохнул я сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как челюсти ломит от злости. — Отыгрываешь ты, мать твою, на десять из десяти. Хоть в театр иди, сразу в главные роли.
— Понизить уровень достоверности? — с самым невинным видом поинтересовался аватар. И тут же, словно издевка над всей этой бойней, с довольной ухмылочкой прижал уши и, устроившись поудобнее, принялся методично, с чувством, толком и расстановкой грызть вкусняшку. С орехами, судя по равномерному хрусту.
Я смотрел на него и ловил себя на том, что в груди всё ещё гулко звенит раздражение. Словно тонкая металлическая струна внутри натянута так, что вот-вот порвётся.
— Будь добр, притуши фитилёк, — процедил я, отводя взгляд от его зубастого оскала. — А то даже меня уже пробирает, и это, поверь, тревожный симптом.
— Оки-доки, — кивнул ушастый, совершенно не обидевшись. Он даже не подумал убрать довольную гримасу с лица — наоборот, продолжал похрустывать орехами с таким видом, будто стоит не посреди горы человеческого мяса, а у себя дома, перед камином, с пледом и чашкой какао… Ну, точнее, посреди своего собственного сервера в личном объеме виртуальной реальности.
Я скрипнул зубами, чувствуя, как абсурд происходящего снова наваливается сверху, тяжелой плитой.
— Люди-батарейки, говоришь…
=*=
Чтобы понять уровень моего удивления, надо держать в голове важную деталь: до Земли я добирался не напрямую, а с пятью пересадками, поэтапно, словно пассажир нищего лоукостера, вынужденный менять рейс за рейсом. Я своими глазами видел затухающие вспышки на поверхности планеты — то, что раньше было городами, а теперь походило на гигантские угли, тлеющие в черноте. Я видел пустоту, в которой раньше бушевала жизнь. И потому искренне, до глубины души верил, что я тут последний. Последний живой человек.
— Мне что, мерещится?.. — потрясённо пробормотал я, и в голосе моём прорезался истеричный смешок. — Ущипните меня, чтоб я… А-а-а! Ты что творишь, окаянный?!
Аватар под управлением комплекса даже ухом не повёл. Только лениво пожал плечами и скривил губы в едва заметной ухмылке, мол, сам виноват. Формулируй яснее, человек, если не хочешь страдать по собственной глупости.
Отмахнувшись от этого ушастого комедианта, я поспешно пробирался вперёд, балансируя на скользких кусках раздробленного бетона и оступаясь на останках охотников, которые до недавнего времени бодро верили в свою непобедимость. Теперь они были просто частью пейзажа — фон, мрачный, липкий… и удивительно скользский.
И вот — движение. Тень, робкая, неровная. Я замираю, сердце отбивает лишний удар, а ноги сами несут меня в сторону пролома в стене. Мгновение — и я, не раздумывая, шагаю в темноту, будто меня кто-то невидимый толкнул вперёд.
И тут грудь моя упирается в остриё копья. Нет, не копья даже — а самодельной пародии на оружие. Швабра, к которой на хитрый узел примотан добротный кухонный нож. Вещь одновременно нелепая и страшная: видно, что её уже использовали. Клинок тёмный, густо облепленный чужой кровью. Судя по запаху и лужице у моих ног — как минимум один гоблин уже познакомился с этим самодельным «артефактом».
Я поднял взгляд. Передо мной стояла девочка. Тощая, бледная, с глазами, в которых вместо детства поселились страх. Она дрожала, как побитая собака, но при этом держала своё оружие так, что ни в чём не уступала взрослым — обеими руками, с мёртвой хваткой, готовая в любой миг ткнуть снова, если я дёрнусь.
Вся она — волосы, одежда, лицо — была измазана кровью. Пятна запёкшиеся, коричневые, и свежие, ещё блестящие, всё вперемешку. Её рубашка когда-то, наверное, была белой. Сейчас она больше напоминала вымокшую тряпку из мясного цеха.
Я открыл рот, хотел сказать что-то — слово, жест, хоть намёк на то, что я не враг. Но получилось только хриплое мычание. И, похоже, именно этим я её и напугал окончательно.
Её глаза расширились, дыхание сбилось, и я увидел, как пальцы сильнее вжались в древко этого несчастного копья-швабры.
— Советую обратить внимание на стиль удара, — с улыбкой в голосе озвучил своё мнение комплекс, чьим голосом сейчас говорил эльдар, подошедший за мной к пролому. — Классический штыковой. Сейчас такому не учат. Сейчас в моде рапира.
— Лучше поговори с ребёнком, — процедил я, не сводя взгляда с девочки. — Видишь же, как она перепугана.
Аватар вместо ответа легко склонил голову набок, уши слегка прижались, и он неожиданно выдал фразу на абсолютно незнакомом, певуче-мяукающем языке:
—
