Лозоходец - Айлин Лин
Глаза офицера посветлели:
– За этим дело не станет. Всех напоим. Я уж думал, ты себе поблажки клянчить будешь. Пошли.
Мы направились к посёлку, за нами увязалось двое конвойных. Из домов высыпал народ. К нам подошвышел ёл дряхлый старик, которого под руки вели двое парней.
– Вы и правда вернёте нам воду? – подошёл он к нам.
– Постараемся, – ответил офицер, – а пока не мешайте. Бугаев, что тебе надо?
– Лопату, ведро, две длинных крепких верёвки и двух мужиков посообразительнее.
– Слышали? – обернулся офицер к людям.
Тотчас несколько мальчишек кинулись по дворам, из толпы вышли дюжие молодцы.
– Мы пойдём с тобой, только скажи порядком, что делать?
По дороге всё подробно объяснил будущим помощникам. Колодец был на самой окраине села. И ещё один, с другой стороны, ближе к степи.
– Как пропала вода? – спросил я.
– Поначалу мелеть колодцы начали, – отозвался один из мужиков, – а потом и вовсе иссохли. Мы и сами спускались, на дне немного воды, вернее грязи и ничего. Нам за двадцать вёрст ездить приходится в соседнюю деревню. Наполняем бочки, тащим их сюда. Попить только и хватает. Речушка ещё наша пересохла.
– Стало быть, из-за этого вода из колодцев и ушла.
– Не, – возразил другой, – речка у нас капризная, бывает, пересохнет, потом опять наполнится. А колодцы давно стоят, такого раньше не было.
Мы уже были на месте. Я обвязался верёвкой:
– Спускайте, гляну, что там, – махнул я мужикам рукой.
На дне было темно, но это не помешало мне разобраться в случившемся. Колодец перекрыл плывун, своеобразная «пробка» из смеси ила и песка. Та ещё морока. Избавиться от него тяжело. Главное, потому, что стоит пойти воде, и она начнёт подниматься стремительно. Не дочистишь колодец, плавун снова появится, а полностью вычистить его иногда просто невозможно.
Я присел, положив руки на дно. Вода вот она, бурлит под слоем песка. Что ж, попробуем мой дар в деле. Сосредоточившись на подземном потоке, постарался отвести его в сторону, чтобы была возможность вычистить колодец. Дёрнул верёвку, меня споро вытащили.
– Ещё верёвку и ведро надо, – сказал я, усевшись на срубе, – и вам придётся работать очень быстро. Только дёрну, тащите наверх, выкидывайте всю грязь и снова спускайте.
Прихватил с собой лопату, вёдра уже скинули, и меня спустили обратно. Я принялся копать, очищая колодец. Тулуп снял на поверхности, остался в одной рубахе и всё равно скоро пот побежал по телу.
Дёрнул – ведро подняли, и обратно кто-то догадался его просто скинуть. Я едва успел отскочить, услышав, как оно бьётся о стены сруба.
– Ополоумели там, что ли?! – крикнул я. – Зашибёте ведь!
– Прости, мужик, – пробасил кто-то сверху, – не подумавши мы.
Дальше дело пошло лучше, помощники мне попались шустрые, ловко вытаскивали тару, спуская уже осторожнее. Поток не рвался на поверхность, что особенно радовало. Провозиться пришлось пару часов, наконец плывун иссяк, осталось чистое дно. Я снова сосредоточился на подземных водах, возвращая жилу обратно. Вода стала подниматься, сдерживаемая долгое время плавуном, она стремительно наполняла нутро колодца.
– Тащите! – дёрнул я за верёвку. Меня выволокли на поверхность, где в тело сразу впился морозный ветер.
Офицер нахмурился:
– Одёжу, что ли, сухую сыщите. Не так же ему ехать.
– Сейчас всё будет, – отозвался один из моих помощников.
– Погодите, – остановил их я, – идём ко второму, быстрее! Всё равно там намокну.
За сменкой отправили мальчишку, мы же поспешили к следующему колодцу. Я даже не стал отвязывать от себя верёвку, намотал её на руку. Подходили мы уже почти бегом, тонкие подштанники стояли колом на ледяном ветре. Вцепившись закоченевшими пальцами в верёвку, старался удержаться. Меня опустили вниз. Здесь дно было чистое. Я дышал на пальцы, пытаясь вернуть им чувствительность. Потом опустился в воду, что была мне по щиколотки. Грунтовые потоки ушли. Такое ощущение, что вильнули в сторону, вода была, но где-то дальше. Меня потряхивало от холода, однако я постарался откинуть все мысли и расслабиться. А потом стал звать воду обратно. Нехотя откликнулась она, точно разбуженный от спячки зверь. Лениво, понемногу поток менял направление, приближаясь ко мне. Было холодно, но от напряжения по лбу струился пот, заливая глаза. Меня трясло точно в лихорадке. Ещё немного… Вода вернулась, стала медленно подниматься. Я выпрямился, опираясь о стены, дёрнул за канат. Вылезти сил не хватило, хорошо мужики вовремя подхватили меня под руки и перетащили на землю.
– Готово, – выдохнул я, – дайте одежду, не то околею.
Мне подали исподнее, штаны и рубаху, быстро скинув мокрое, натянул на себя чужое бельё. Чуть маловато, да не страшно. Главное, сухое.
От первого колодца прибежал мальчишка.
– Вода поднялась! Ваши уже набирают в бочки! – подскочил пацан к офицеру.
– Отлично! – просиял тот, – мастер ты, Бугаев, каких поискать! – он пожал мне руку. – Ну, возвращаемся.
На обратном пути сельчане выносили мне кто, что мог. Хлеб, пирожки, молоко, творог. Офицер кивнул и ушёл вперёд, солдаты делали вид, что ничего не замечают. Я отказываться не стал, в вагоне полно голодных ртов. Кто-то передал в узелке поджаренные в печи сухари, их прибрал в карман. Дорога долгая, а ответной благодарности ждать не стоит.
Добравшись до состава, отдал продукты женщинам, кому хватило. У них дети. Воду возили на телегах, нам в угол поставили невысокий, полный бочонок.
– Пейте сколько влезет, – хохотнул конвойный.
Я забрался в вагон и устроился в облюбованном углу, ноги дрожали, тряслись руки, голова кружилась от переутомления. И не заметил, как тронулся состав, сон одолел меня раньше.
Глава 17
Следующие три дня мы тряслись в вагоне.
Холодно, голодно, но хотя бы была вода.
Как ни странно, я не заболел. Сам удивился несказанно. Всё ожидал боли в горле, но нет. Даже насморка не было.
Нас выпустили лишь единожды, но не для того, чтобы мы могли прогуляться. Из вагонов вынесли мертвецов, в основном маленьких детей и стариков. Конвойные дали мужикам лопаты, мы рыли и долбили мёрзлую землю, копая могилы. Далеко от состава уходить не позволили, так что пришлось хоронить почивших чуть ли не под колёсами вагонов.
Я остервенело махал лопатой, стараясь не смотреть на убитых горем матерей. Кто-то тихо плакал, но у большинства слёз уже не было. Они воспалёнными глазами с красными веками следили, как готовится последнее пристанище для тех, кого обещали любить и беречь. В последний раз прижимая к груди окоченевшие трупики своих детей.
Краем глаза я заметил женщину, что брела вдоль вагонов. Взгляд её
