По краю земли - Катерина Ромм
– Да, три открытые террасы, пять балконов, четыре этажа, подвал и винный погреб, – принялся перечислять Эргард. Он говорил быстро, и Айлек не всегда понимал его из-за сильного акцента, – два зимних сада, приёмная зала, столовая зала, кабинет, рабочая зала, множество спален… Ну да ладно, вряд ли вас интересуют такие подробности. Когда человек любит своё дело, он может говорить о нём вечно, – усмехнулся Эргард.
– Ничего себе! Это даже больше, чем у нас в Ориентале… – пробормотала Венда.
И, тут же осознав, что сболтнула лишнее, она добавила:
– Я была однажды в усадьбе старейшины в Ориентале, так вот, она будет поскромнее.
– Наверное, ты просто не всё видела?
По губам Венды скользнула улыбка, но Айлек сжал её руку, и она промолчала. Конечно, она видела всё: и видела, и щупала, и жила там много лет. Вряд ли она ошибалась. Что ж, значит, старейшина Ельны богаче, чем старейшина Ориенталя, что тут такого?
– Но ведь старейшина Ориенталя правит всем Ориендейлом, – тут же сказал Фелтон. – Как он может быть беднее ельнского?
Эргард не хотел отвечать, но все трое выжидающе уставились на него.
– Вероятно… наш старейшина откладывает в собственный карман больше денег, чем хотелось бы, – наконец с неохотой произнёс мужчина. Айлеку показалось, что ему неловко об этом говорить.
Однако Венда заинтересовалась.
– Как это – в собственный карман? – поразилась она. – Это же старейшина! Если он нечестно управляет округом, зачем тогда его выбирают?
– Сложно сказать, – признался Эргард. – Кого ни спросишь – они за него не голосовали. У нас выборы вот только прошли, в июле. И Родевиша снова переизбрали, уже в четвёртый раз.
– То есть он собирает налоги, а деньги уходят на его замок? Или он всё‐таки что‐то делает для города? – не отставала Венда.
– Да что он там делает… – Эргард махнул рукой. – Но, Ирма, если уж тебе так интересно… Фелтон, принеси-ка из шкафа свитки с красной каймой.
Фелтон обернулся в мгновение ока. Эргард составил тарелки в сторону и расправил на столе несколько чертежей.
– Вот это – проект нового лазарета взамен древнего здания, которое у нас в прошлом году накрыло лавиной, – Эргард ткнул пальцем в один из чертежей. – Очень хороший! Но – Н. А. А это – новые школы, раздельные или смешанные – план допускает оба типа. Тоже Н. А. Здесь планировки для театра, хотели перестроить сцену… Н. А. И так далее, как видите, у меня их целая кипа. Зато усадьба – на неё сразу нашлись деньги, ещё даже чернила на проекте не высохли. Это был мой самый прибыльный проект.
Он замолчал и принялся поглаживать густую бороду, беспокойно переводя взгляд с одного свитка на другой. Айлек не совсем понимал, что мужчина при этом чувствует. Горечь оттого, что проекты остались нереализованными, или досаду на старейшину?
– А что такое Н. А.? – спросил Фелтон, изучая буквы, наспех нацарапанные в углу каждого листа красными чернилами.
– В Ориендейле это значит «не принято», «отказ», – тихо произнесла Венда. – Учителя ставят тебе, когда не сдаёшь предмет…
– А Родевиш – когда надо подумать о ком‐то кроме себя! – в сердцах бросил Эргард.
Айлек взглянул на Венду: та недобро прищурилась и кусала губы. Энергия волнами выплёскивалась из неё, пронзала Айлека, Фелтона и дядю Марка и уходила дальше, сквозь стены. Это была энергия возмущения, энергия страсти. Вот только никто, кроме травника, её не ощущал. В такие мгновения одна часть Айлека хотела схватить девушку и заключить её в самые крепкие объятия, на какие он был способен. А другая часть хотела немедленно убежать.
Меркурус дочитал статью и опустил газету на колени. Венда с ножницами кружилась вокруг Айлека и явно проигрывала в борьбе с его непослушными кудрями. Фелтон, уже подстриженный, ждал в сторонке.
– Тебе тоже не помешало бы привести себя в порядок, знаешь ли, – заметила девушка, исподлобья глядя на Меркуруса.
– Ты про мою бороду? Чего, она тебя бесит? – поддразнил тот.
– Мне нет дела до твоей бороды! Просто смешно выглядит.
– Одна голова хорошо, а с бородой – лучше. И кому какая разница, как я выгляжу? Я ж не посол травников, и к столу старейшины меня не зазывали. – Меркурус ткнул в газету, где на этой неделе вышла статья о первом в истории и потому особенно торжественном визите травников в северный округ Ориендейла.
Айлек поморщился, стараясь не дёргать головой. Идею с визитом придумала Венда. Ей хотелось, чтобы кто‐нибудь проник за закрытые двери усадьбы и разведал обстановку: узнал, насколько богат старейшина Ельны на самом деле, а может, даже выяснил, как ему удаётся выигрывать выборы. Меркурус сразу же отказался участвовать в этой «провальной авантюре», Фелтон был слишком мал, Венде не стоило попадаться старейшине на глаза.
А значит, оставался Айлек. Венда решила выдать его за посла травников, хотя Айлек изо всех сил сопротивлялся и уверял её, что это глупость, что у травников нет и не может быть никаких послов. Венда справедливо парировала, что в Ориендейле – да что там, даже во Флоре! – едва ли кто‐то в курсе внутренних порядков травников. Община жила настолько закрыто, что многие даже не знали толком, где она находится. И Фелтон, и Меркурус с ней согласились и тем самым подписали Айлеку приговор. В честь этого события решено было его подстричь, потому что волосы травника стали слишком длинными за прошедшие недели – неподобающий вид для настоящего посла, по мнению Фелтона. Но хотя бы не пришлось бриться: борода у травников не росла.
Странно, но, если поначалу он волновался, переживал и даже немного сердился на Венду, сегодня утром на Айлека снизошло неожиданное спокойствие. Все прошлые заботы и призрак сестры отступили на второй план. Айлек был предельно сосредоточен на деле, которое предстояло ему вечером.
– Ты просто невероятный! – воскликнула Венда и чмокнула его в гладкую щёку.
На главной площади Ельны Айлек взял маленькую повозку на одного. За полчаса, взбираясь всё выше и выше по извилистой дорожке, она доставила его прямо к усадьбе. Травник важно расплатился изумрудными флорийскими монетами, и кучер без вопросов принял деньги.
У высоких кованых ворот, ярко освещённых факелами, его уже ждали. Прилизанный лакей в серебристом жилете отыскал имя Айлека в списке и отметил галочкой, после чего пригласил его следовать к парадному входу по голубой ковровой дорожке. Дорожка начиналась у самых ворот, тянулась через весь сад и продолжалась на лестнице. Айлек никогда ещё не видел ничего подобного. Он знал, что в богатых домах принято утеплять пол, но зачем стелить ковёр по земле? Неужели ради того, чтобы гости могли добраться
