Судьба бастарда - Евгений Владимирович Панов
Софи не могла найти себе места. Она продолжала помогать с перевязками, доставать инструменты, помогать хирургам укладывать раненых на столы, но её мысли были далеко – там, рядом с Виктором. Она не могла избавить себя от этого ощущения, что всё происходящее вокруг как будто бы не имеет значения, потому что её душа была где-то в другом месте. Где-то с ним. С Виктором. Софи давно заметила странности в его поведении, но не могла найти этому объяснение. Иногда ей казалось, что она снова рядом с тем, кого потеряла.
В его глазах было что-то от того, кого она так сильно любила и потеряла навсегда. Сходство Виктора с её покойным мужем становилось особенно очевидным, когда он играл на концерте. В такие моменты, когда она закрывала глаза, казалось, что Эрвин снова здесь, с ней, как и прежде. Это было странное и мучительное ощущение, которое не отпускало. Но она не могла отогнать его. Софи пыталась не думать об этом, но сердце предательски подсказывало, что она ошибалась, что это, возможно, он – тот самый, с кем она прошла все эти годы.
Она перевязывала раненого, когда на улице раздались взрывы и пулемётные очереди. Весь госпиталь сотрясся от грохота, и даже стены, казалось, готовы рухнуть. Всё продолжалось около получаса, а потом наступила гнетущая тишина, которая, как тяжёлое облако, заполнила пространство. Врачи и медсёстры обменивались тревожными взглядами, каждый понимая, что самое худшее, возможно, ещё впереди.
Через некоторое время в дверях появился один из санитаров. Он был выжат, как тряпка, покрытый грязью и следами крови. Дыхание его было тяжёлым, каждое слово вырывалось с трудом. Он сказал, что атаку удалось отбить, но потери были страшные – много погибших и ещё больше раненых. Софи почувствовала, как холод пробежал по её спине.
Доктор Грейд не терял времени. Он быстро отдал распоряжение отправить единственную оставшуюся упряжку с санями за ранеными. Софи продолжала стоять, не в силах оторвать взгляд от двери, где исчез санитар. Её мысли были там, среди взрывов и крови, рядом с ним – с Виктором, которого она всё ещё не могла понять. Но она знала одно – если он вернётся, она будет рядом. А если с ним что-то случится, она тоже будет с ним до конца. Как тогда, с Эрвином.
Когда сани вернулись, Софи почувствовала, как её сердце сжалось. Она уже знала, что они привезли раненых, но не в силах была сделать хоть один шаг. Ноги стали ватными, а разум отказывался воспринимать происходящее. Она увидела их – истекающих кровью, израненных в этой адской бойне, и среди них был тот, кто привлёк её внимание сразу. Виктор! Он лежал среди других, в окровавленной шинели, с выражением боли и усталости на лице.
Дыхание перехватило, и в глазах потемнело. Всё, что она чувствовала в этот момент – это бездонная пропасть страха. Страх потерять того, кто стал для неё больше, чем просто друг. Но она заставила себя двигаться. Непослушные ноги наконец-то поддались, и она бросилась к саням, почти не осознавая, что делает.
Склонившись над Виктором, она увидела, как его тело слабо дрожит от боли. Она торопливо начала расстёгивать его шинель, но пальцы были настолько дрожащими, что не могли справиться с пуговицами. Слёзы не прекращались. Они стекали по её щекам, словно безудержный поток. Казалось, они не остановятся никогда.
И вот тогда, в этот момент, когда она взглянула на его лицо сквозь слёзы, время словно замерло. Виктор смотрел на неё, но что-то заставило её сердце замереть. В отражении её слёз – это было как сон, как обман зрения – она увидела его. Эрвина. Он был там, на его месте, на месте Виктора. Он смотрел на неё так же, как и тогда, с тем же взглядом, полным тепла и безграничной любви. Это было невозможно, но она увидела его – своего покойного мужа.
Софи не могла отвести взгляд. Её рука, дрожащая, пыталась вытереть слёзы, но они не останавливались. Она встряхнула головой, как бы пытаясь прогнать это наваждение. Но слёзы продолжали течь. Она ничего не могла с этим поделать. Через них она ясно видела его, Эрвина, того, кого она так сильно любила и продолжала любить. Это было невыносимо, но в то же время что-то в душе не позволяло ей это отпустить.
– Эрвин? – чуть слышно прошептала она, её голос едва пробивался сквозь поток слёз. Эти слова казались нелепыми, как будто она спрашивала о чём-то невозможном. Но она не могла сдержать этот вопрос. Это был её внутренний крик. Внутренний зов, который не давал покоя. Её руки, как бы действуя самостоятельно, продолжали расстёгивать шинель. В её голове всё ещё не укладывалась эта странная игра разума, которая заставила увидеть его в Викторе. Всё вокруг казалось затуманенным, расплывчатым, как будто она попала в другую реальность, где границы между прошлым и настоящим были размыты.
Я пришёл в себя от тряски. Было слышно, как снег скрипит под полозьями саней. В груди нещадно жгло адским пламенем. Каждый вдох отдавался дикой болью во всём теле. Вот промелькнули ворота госпиталя. Чуть повернув голову, я увидел стоящую у крыльца Софи. Даже сейчас, с бледным лицом и прижатыми к груди руками она была божественно красива. Рыдая, она склонилась надо мной и начала расстегивать шинель у меня на груди. Наши глаза встретились, и на её лице отразился целый каскад эмоций. Недоумение, удивление, узнавание.
– Эрвин? – прошептала Софи.
– Узнала, птичка? – едва заметно, на сколько хватало сил, улыбнувшись прошептал я.
Птичкой я её называл с первого дня нашего знакомства, когда ещё был Эрвином Вайсом.
– Но… как? Ведь ты же… – Глаза Софи, полные слёз, стали большими, словно у героини анимэ.
– Это я, Софи. Просто я теперь другой, – собрав последние силы, произнёс я и потерял сознание.
Следующий раз я пришёл в себя уже под стук колёс вагона. Я лежал на полке, похоже в отдельном купе. Прямо напротив сидела Софи, откинувшись к стене и закрыв глаза. Словно почувствовав, она встрепенулась и проснулась. Увидев, что я открыл глаза, она тут же бросилась ко мне.
– Виктор?! Или?.. Мне на мгновение показалось… – Глаза Софи были полны тревоги.
– Это я, моя птичка, Эрвин, – чуть слышно произнёс я. Разговаривать было очень больно.
Она, не веря, со страхом посмотрела на меня, будто пытаясь найти хоть малейшее подтверждение моим словам. Пальцы её дрожали, когда она
