Повесть о кольце - Джон Рональд Руэл Толкин
— Что ты нашел? — спросил Фродо.
Голлум опять припал к земле и зашептал: — Тропинку в горах, все вверх и вверх; потом там есть лестница, о, да; очень длинная и узкая. И еще одна лестница. А потом… а потом подземный ход. Очень темный, очень длинный, и тропа выходит из него высоко над дорогой. Этим путем Смеагол уходил из Мрака. Давно, очень давно. Может быть, тропа уже исчезла; но, может быть, и нет, еще нет.
— Мне все это не нравится, — заявил Сэм. — Звучит, во всяком случае, слишком просто. Если тропа есть, то она тоже охраняется. Стерегут ее, Голлум? — Ему показалось, что в глазах у Голлума мелькнул зеленый огонек.
Голлум не ответил и только бормотал что-то.
— Так ее не стерегут? — сурово спросил Фродо. — И ты убежал из Мрака, Сме. агол? Или тебя выпустили, с каким-нибудь поручением? Так, по крайней мере, думал Арагорн, когда нашел тебя на Болотах Смерти, несколько лет назад.
— Это лож-ж-жь! — прошипел Голлум, злобно сверкнув глазами при имени Арагорна. — Он налгал на меня, да, да! Я убежал, убежал сам. Мне было ведено искать Сокровище, и я искал и искал его, да. Но не для Черного. Оно было нашемое! Я убежал.
Фродо почувствовал, что Голлум сейчас не лжет: он действительно нашел какой-то путь, чтобы уйти из Мордора, и верил, по крайней мере, что сам нашел его. Фродо заметил, что Голлум говорит "Я", а это было признаком тех редких моментов, когда прежняя честная природа брала в нем верх. Но если даже Голлуму можно было сейчас верить, Фродо не забывал о коварстве Врага.
"Бегство" могло быть дозволено или подстроено, и в Черной Крепости о нем хорошо знали. И, во всяком случае, было ясно, что Голлум многого не договаривает.
— Я тебя спрашиваю, — повторил он, — стерегут ли тропу? Но имя Арагорна сильно подействовало на Голлума. У него был уязвленный вид лжеца, заподозренного во лжи даже тогда, когда он сказал, наконец, правду. Он не ответил.
— Стерегут ее? — снова повторил Фродо.
— Да, да, может быть, — угрюмо ответил Голлум. — Безопасных мест там нет. Но хозяин должен попробовать или вернуться домой. Других путей нет.
Он не сказал названия крепости на перевале: она называлась Кирит Унгол. Это было зловещее имя. Арагорн мог бы объяснить его значение; Гандальф мог бы предостеречь против него. Но Арагорн был далеко, а гибель Гандальфа на мосту в Мориа Фродо видел своими глазами. Он и не знал, что в этот самый миг Гандальф перед дверьми Ортанка спорит с Саруманом, но что его мысли летят на помощь Фродо и Сэму.
Может быть, Фродо ощутил их, не сознавая, — как это было на холме Амон Хен. Он долго сидел на земле, молча, опустив голову, стараясь вспомнить все, что Гандальф говорил ему. Но на этот случай он не мог вспомнить никакого совета. Гандальф покинул их слишком рано, когда Страна Мрака была еще очень далеко, и он никогда не говорил, как они должны войти туда. Может быть, он и сам не знал этого. Он побывал однажды в Дол Гулдуре, твердыне Врага на севере; но бывал ли он в Мордоре с тех пор, как Саурон укрепился там, приближался ли к Горе Ужаса или к Барад — дуру? Фродо чувствовал, что нет. И вот теперь он, простой Хоббит из Шира, должен найти путь туда, куда не мог или не смел попасть никто из великих. Такова его судьба и его задача. Но он — сам взял ее на себя, у камина в своем домике, в далекий весенний день — такой далекий, что казался теперь ушедшим в самое глубокое прошлое мира. Он стоит на распутье. Какую дорогу ему выбрать? И если обе ведут только в ужас и смерть, то зачем выбирать?
7.
Время шло. Глубокое молчание лежало над лощиной, где они укрывались так близко от Страны Мрака: молчание почти осязаемое, словно висевшее вокруг них завесой, отделявшей их от всего мира. Бледный небосвод вверху казался очень далеким, и струи дыма, иногда проплывавшие в нем, были похожи на мрачные мысли.
Фродо склонился головой почти до колен, но Сэм сидел, закинув руки за голову, глядя из — под капюшона в пустое небо. И вдруг в бледной голубизне появилось что-то живое, движущееся, потом еще и еще… Сэм насчитал четверых; они были уменьшены расстоянием, но он знал, что они огромные, с широко раскинутыми крыльями. Он зажмурился, сжался в комок, охваченный тем вещим ужасом, какой испытал недавно на Болотах, услышав голос Черных Всадников. Угроза была на этот раз очень далекой, но Фродо ощутил ее; он вздрогнул и шевельнулся, но не поднял головы. Голлум свернулся у камня, как испуганный паук. Крылатые тени закружились и быстро полетели, снижаясь, обратно в Мордор.
Сэм глубоко вздохнул. — Там, вверху. Всадники, — хрипло прошептал он.
— Я их видел. Как вы думаете, они видели нас? Они были очень высоко. И если это те же Всадники, что и раньше, то они плохо видят днем, да?
— Кажется, да, — ответил Фродо, не меняя позы. — Но их кони видели, а эти крылатые, на которых они летают теперь, могут быть зорче всякого другого существа. Они словно разыскивают что-то; боюсь, что Враг настороже.
Ощущение угрозы исчезло, и невидимая завеса, отделившая их от мира, поднялась. Сознание опасности вернулось к ним. Но Фродо продолжал молчать и не обращался к Голлуму. Он сидел, закрыв глаза, словно дремля или заглядывая в свое сердце и память. Наконец, он шевельнулся и встал. Они думали, что он сообщит о своем решении, но он сказал тихо:
— Тссс! Что это такое?
8.
Им опять стало страшно. Они услышали хриплые голоса, крики и пение — сначала издали, потом все ближе. В первый момент они подумали, что Черные Крылья выследили их и послали отряд, чтобы схватить; никакая скорость не казалась им чрезмерной, если речь шла об этих страшных слугах Саурона. Они припали к земле, прислушались. Голоса и лязг оружия раздавались совсем близко. Фродо и Сэм привстали и обнажили мечи, готовясь к битве: о бегстве нечего было и думать.
Голлум медленно приподялся и подполз к краю лощины. Он полз осторожно, дюйм за дюймом, пока не выглянул между камней, а тогда замер, словно сам превратившись в камень. Потом голоса
