Повесть о кольце - Джон Рональд Руэл Толкин
Поперек теснины, от утеса до утеса, высилась каменная стена, и в ней были только одни железные ворота, всегда закрытые, всегда охраняемые сотнями воинов; и они открывались только для тех, кого призывал к себе Саурон или кто знал тайное слово. Эти ворота носили имя Мораннон.
Хоббиты в отчаянии смотрели издали на стену и ворота. Настал день, и бледное солнце поднялось над голыми зубцами Эред Литуи. И вдруг раздался звук медных труб: он начался на сторожевых башнях, и ему ответило множество других труб и рожков и, наконец, издали глухо и мощно откликнулись трубы и барабаны в Барад — дуре, Черной Крепости. Для Мордора начался еще один день страха и тяжелого труда; дневная стража, сверкая сталью оружия, сменила ночную, скрывшуюся в своих подземельях.
— Ну, вот, — сказал Сэм, налюбовавшись этой картиной. — Вот Ворота, вот мы, но непохоже, чтобы мы когда-нибудь смогли войти сюда. Разве только, если Орки сами пригласят нас.
— Нет, нет, — возразил Голлум. — Не надо. Мы не можем идти дальше.
Смеагол знал это, он так и говорил Хоббитам. Он знал, что они не смогут войти, да, да!
— Так на какую же погибель ты притащил нас сюда? — вскричал Сэм, не желая быть ни разумным, ни справедливым.
— Хозяин велел, — ответил Голлум. — Хозяин сказал — привести его к Воротам. Добрый Смеагол привел. Хозяин велел так, умный хозяин!
— Да, я велел, — произнес Фродо. Он был весь в грязи, осунулся от усталости, но взгляд у него был решительный и ясный, и он не прятался больше. — Я велел так, ибо я намерен войти в Мордор. Другого пути я не знаю, так что войду вот этим. И я не зову с собою никого из вас.
— Нет, нет, хозяин! — застонал Голлум, цепляясь за него, словно в отчаянии. — Не надо так! Не надо! Не бери Сокровище к Нему! Он съест нас, если получит его, съест весь мир! Сохрани Сокровище, добрый хозяин, и будь добрым к Смеаголу. Не отдавай Ему! Или уходи обратно, вернись в хорошие места, а Сокровище отдай Смеаголу. Да, да, хозяин, отдай! Смеагол сбережет его; сделает много добра всем, особенно славным Хоббитам. Пусть Хоббиты идут домой! Пусть не входят в Ворота!
— Мне приказано войти в Мордор, и я войду, — ответил Фродо. — Если. этот путь — единственный, я пойду им, и пусть будет, что будет.
Сэм молчал. Ему довольно было одного взгляда на своего друга, чтобы понять, что возражать бесполезно. Правда, он с самого начала не очень верил в успех предприятия; но ему, как всякому Хоббиту, не нужна была надежда, пока разочарование откладывалось. Но развязка пришла, наконец. Фродо хочет уйти в Мордор; но Сэм отнюдь не собирался отпустить его туда одного. Там они, во всяком случае, отделаются от Голлума.
Но отделаться от Голлума было невозможно. Он упал к ногам Фродо, ломая свои тощие руки и стеная. — Не сюда, не сюда, хозяин! — умолял он. — Есть другой путь. О, да, есть! Другой, тайный, темный, скрытый, потайной. Но Смеагол знает его. Смеагол покажет.
— Другой путь? — перепросил Фродо, испытующе глядя на него.
— Да. Есть другой путь. Или он был. Смеагол нашел его. Пойдемте и посмотрим, там ли он.
— До сих пор ты не говорил о нем.
— Нет. Хозяин не спрашивал. Хозяин не говорил, чего он хочет. Он не сказал бедному Смеаголу. Он сказал — Смеагол, приведи нас к Воротам, а тогда прощай! Смеагол может уйти и быть хорошим. А теперь он говорит — я хочу войти в Мордор, войти здесь. И Смеагол очень боится, он не хочет терять доброго хозяина, он обещал сберечь Сокровище. Но если хозяин войдет здесь, то оно попадет прямо в Черную Руку. Смеагол хочет спасти обоих. Он помнит, что был другой путь, был когда-то. Славный хозяин. Смеагол хороший, он всегда помогает!
6.
Сэм только хмурился, сверля Голлума пронзительным взглядом. Он был полон сомнений. Похоже, что Голлум действительно был в отчаянии, действительно хотел помочь Фродо. Но Сэм, вспоминая подслушанный спор, никак не мог поверить, что Смеагол победил окончательно: во всяком случае, в споре последнее слово осталось не за ним. Сэму казалось, что обе половины
- Смеагол и Голлум (мысленно он называл их Липучка и Вонючка) помирились только временно, что-бы спасти Кольцо и Кольценосца от рук Врага и чтобы, выждав минуту, завладеть талисманом.
"Хорошо же, что ни тот, ни другой в нем не знают, как Фродо намерен поступить с Кольцом, — подумал он. — Знай он это, он бы начал мешать нам.
Как я вижу. Вонючка боится Врага настолько, что скорее всего выдаст нас, если попадется. По крайней мере, я так думаю. Надеюсь, Фродо будет с ним осторожен. Фродо умнее всякого другого, только слишком мягок, вот в чем беда. Трудно догадаться, что он решит и что сделает".
Фродо ответил Голлуму не сразу. Он глядел на темные утесы Кирит Горгора. Лощина, в которой они укрывались, находилась на склоне холма, немного выше равнины; между нею и верхними бастионами Мораннона шла узкая, глубокая впадина. В утреннем свете были ясно видимы дороги, сходившиеся у Врат Мордора: одна шла с севера, другая с востока, вдоль подошвы Эред Литуи, третья проходила по долине у самого холма, где стояли Хоббиты, и, сворачивая на юг вдоль западных склонов Эфель Дуата, исчезала вдали, идя между этим хребтом и Великой Рекой. На равнине Фродо заметил движение, словно там шли большие армии; в дыму и тумане блестели копья и шлемы, по дорогам скакали всадники. Это напомнило ему о картинах, виденных несколько дней — или несколько лет? — назад, с вершины холма Амон Хен. На мгновение сердце у него дрогнуло от безумной надежды, но тотчас же она развеялась: войска не были армиями Гондора, поднявшимися против Врага, это были люди с Востока, стекавшиеся под знамя своего Владыки. Словно внезапно поняв опасность своего положения, днем, на свету, так близко от неприятеля, Фродо поспешно надвинул серый капюшон на голову и спустился ниже в лощину. Потом он обратился к Голлуму.
— Смеагол, — произнес он, — я поверю тебе еще раз. Мне кажется, так и должно быть: мне суждено получать помощь от тебя, когда
