Повесть о кольце - Джон Рональд Руэл Толкин
— Я здесь! Живой и целый! Но я ничего не вижу…
В сущности, Сэм не упал со своего выступа, а лишь соскользнул и попал ногами на другой, более широкий, несколькими ярдами ниже; от толчка, от страха, от сгустившихся сумерек в глазах у него совсем потемнело, но он прижался лицом к холодному камню и переводил дыхание, стараясь взять себя в руки.
Фродо, лежа на краю обрыва, старался разглядеть его внизу — жалкую, серую фигурку, распластавшуюся на камне. Но дотянуться туда было невозможно.
— Что делать? — в отчаянии воскликнул он. — Я не могу достать до тебя, Сэм! Будь у нас хоть веревка…
Сэм обрадовался так, что едва удержался на своей ничтожной опоре. — Веревка есть, Фродо! — крикнул он вверх. — У меня в сумке! Я и забыл о ней…
Фродо торопливо вытряхнул его сумку. На самом дне оказался моток шелковистой, серой веревки, свитой руками Эльфов в Лориене. Фродо поспешно размотал ее и спустил Сэму длинный конец.
— Держи! — крикнул он.
Сэм уже пришел в себя настолько, что различил в полумраке серебристую черту, когда она спустилась достаточно, он, осторожно двигаясь, обвязал себя под мышками и с помощью Фродо, отбежавшего от пропасти и упиравшегося ногами в камни, поднялся наверх и бросился ничком у самого края.
Они еще не успели отдышаться, когда на них обрушился тяжелый, холодный ливень; вода заструилась среди камней пенистыми потоками и полилась через край пропасти, словно с крыши дома.
— Меня бы там затопило или смыло, — сказал Сэм, когда они забились в какую-то щель среди камней, чтобы укрыться от ливня. — Как хорошо, что я вспомнил о веревке! Я видел, как Эльфы клали ее к нам в лодки перед отплытием: это было словно годы назад. Она мне понравилась, и я положил один моток себе в сумку. "Она на все годится", сказал кто-то из Эльфов, кажется, Хальдир. Вот и пригодилась!
— Жаль, я не догадался тоже захватить моток, — сказал Фродо. — Но я слишком торопился уйти от Отряда. Интересно, хватит ли нам твоей веревки, чтобы спуститься? Какой она длины?
Сэм измерил веревку на руке. — Тридцать локтей, — сказал он. — С виду она тонкая, но выдержит все, что угодно. И мягкая, как шелк, и легкая, как пух. Замечательный народ — эти Эльфы!
— Тридцать локтей, — задумчиво повторил Фродо. — Я думаю, этого хватит.
Если гроза кончится, а будет еще светло, мы попробуем.
— Дождь уже почти прошел, — ответил Сэм, — но нам лучше не рисковать в сумерках. Я никак не могу забыть этого крика. Похоже на Черного Всадника, но высоко вверху, словно они и летать научились. Мне кажется, нам лучше всего будет подождать здесь до утра.
— А мне кажется — я не смогу больше просидеть ни одной минуты здесь, на виду у Мрака, — возразил Фродо и вышел из укрытия.
Гроза проходила. Небо на востоке расчистилось. Мокрые, лохматые тучи покидали Эмин Мюиль: мрачная мысль Саурона лишь временно задержалась на этой местности, но теперь отвратилась от нее, обрушила грозу и ливень на долину Андуина и легла угрожающей тенью на Минас Тирит. Оттуда она простерлась над Гондором, дотянулась до границ Рохана, и Всадники на равнинах видели, как она простирает черные объятия к солнцу на западе. Но здесь, над каменистой пустыней, над загнившими болотами, вечернее небо стало темно-голубым, и в нем, одна за другой, проглядывали первые бледные звезды.
— Как приятно снова увидеть звезды, — сказал Фродо, глубоко вдыхая посвежевший воздух.
— Как приятно вообще увидеть что-нибудь, — возразил Сэм. — А то, ведь, я думал, что ослеп совсем. Должно быть, от молнии. Я не видел ничего, пока вы не спустили веревку: она словно сама светилась. Но как вы хотите использовать ее для спуска? В ней тридцать локтей, то-есть примерно Восемнадцать фатомов — столько, сколько, по-вашему, в этом обрыве.
Фродо подумал с минуту. — Сделаем вот что, — сказал он. — Привяжи ее вот к этому пню, Сэм. Свободным концом кто-нибудь из нас обвяжется вокруг тела, а другой спустит его, а потом спустится по веревке сам. Если хочешь, первым на этот раз буду спускаться я.
— Нет, я, — возразил Сэм. — Может быть, на этот раз мне повезет больше.
4.
Спускаться оказалось, однако, совсем не так трудно, как он думал.
Веревка придавала ему храбрости, хотя он часто зажмуривался, чтобы не смотреть вниз. Правда, раз или два случилось так, что опора выскользнула у него из-под ног, и он повис на серебристом шнуре, как паук на конце паутинки; но Фродо продолжал медленно и непрерывно спускать его, и в конце концов он очутился у подножья обрыва, хотя веревки еще оставался порядочный запас.
— Готово! — крикнул он вверх. Фродо отчетливо слышал его, но увидеть не мог: в своем сером плаще он словно растворился в сумерках.
Для Фродо спускаться было труднее, так как ему никто не помогал. Он не так полно, как Сэм, доверял серебристому шнуру, но и ему, как Сэму, дважды пришлось целиком положиться на его прочность, когда на поверхности камня невозможно было найти опору ни для рук, ни для ног.
Наконец он тоже очутился внизу. — Ну, вот! — вскричал он. — Готово! Мы ушли из Эмин Мюиля. А теперь что? Может быть, скоро нам придется жалеть, что под ногами у нас нет доброго твердого камня.
Но Сэм не ответил: он смотрел на покинутую веревку. — Вот так штука! — сказал он. — Моя чудесная веревка! Привязана наверху, а мы — внизу. Мы словно оставляем лестницу для этой вонючки, Голлума. Как жаль!
— Но ведь не могли же мы и спуститься по веревке, и взять ее с собой, — возразил Фродо. — Попробуй, и увидишь, что это невозможно.
— Жаль! — повторил Сэм, покачивая головой. — Не хотелось бы мне бросать ее здесь: ведь она сделана Эльфами. Может быть, ее свивала сама Галадриэль… Галадриэль! — прошептал он и слегка дернул веревку, словно на прощанье.
К несказанному удивлению их обоих, он упал навзничь, а веревка соскользнула с обрыва и упала на него мягкими петлями. Фродо засмеялся.
— Кто привязывал ее? — спросил он. — Хорошо, что она продержалась так долго. А я-то свою жизнь доверил твоему узлу!
Но Сэм не смеялся. — В лазаньи, может быть, я и слаб, — возразил он обиженно, — но в узлах и веревках разбираюсь достаточно. Это у нас в роду, еще от прадедушки. И я завязал ее таким узлом, какого никто в Шире
