Повесть о кольце - Джон Рональд Руэл Толкин
Мне надо было покинуть Отряд уже давно и пройти далеко к востоку от Эмин Мюиля по твердой земле. Но теперь мы с тобой не можем даже вернуться, а восточный берег занят Орками. Каждый прошедший день потерян, а они так дороги! Я устал, Сэм, и не знаю, что делать. Много ли у нас осталось провизии?
— Только те лепешки, что вы называете лембас. Их довольно много, и они лучше, чем ничего. Когда я впервые отведал их, я бы никогда не подумал, что они мне приедятся; но теперь мне кажется, что я предпочел бы им кусок простого хлеба и кружку — нет, даже полкружки пива. Я захватил с собой всякую посуду для стряпни, но какая от нее польза? Не из чего развести костер, не из чего стряпать — даже травы, и той нет!
2.
Солнце зашло за тучи, и вечер опустился быстро. Он и нашли себе укрытие во впадине между острыми камнями; спать было холодно, но камни хоть немного защищали их от восточного ветра.
— Вы видели их опять, Фродо? — спросил Сэм рано утром, когда они сидели, дрожа и подкрепляясь лепешками Эльфов.
— Нет, — ответил Фродо. — Вот уже две ночи, как я ничего не вижу и не слышу.
— Я тоже, — сказал Сэм. — Бррр! От этих глаз у меня мороз по коже. Но, может быть, он наконец потерял нас, мерзкая вонючка. Голлум! Ну, я вобью "голлум" ему в глотку, попадись только он мне!
— Надеюсь, у тебя не будет к тому случая, — произнес Фродо. — Не знаю, как он выследил нас, но возможно, что потерял снова, как ты говоришь. На этих голых, сухих камнях мы едва ли оставляем следы или запах, даже для его чуткого носа.
— Надеюсь, что так, — сказал Сэм, — но мне хотелось бы избавиться от него по-настоящему.
— Мне тоже, — ответил Фродо, — но для меня главное — не в этом. Мне хочется выйти из этого лабиринта. Я чувствую себя очень открытым с востока, где между нами и Тенью нет ничего, кроме этой мертвой, плоской равнины. Ну, идем. Сегодня мы должны найти какой-нибудь спуск.
3.
Но время шло, и день уже склонился к вечеру, а они все еще блуждали по краю плоскогорья, не находя пути вниз.
Иногда, в тишине этой каменной пустыни, им казалось, что они слышат позади какой-то слабый звук, — то падение камня, то слабые, шлепающие шаги.
Но, останавливаясь и прислушиваясь, они слышали только вздохи ветра среди острых камней, — и это напоминало им о дыхании, слабо свистящем сквозь острые зубы.
Весь этот день, пока они продвигались к северу, внешний край Эмин Мюиля постепенно снижался, и вдоль него тянулась внизу широкая полоса выветренных каменных глыб, прорезанная крутыми, глубокими рытвинами и ущельями. Чтобы обойти этот изрезанный край, путникам приходилось уклоняться далеко влево, и потому они не заметили, что постепенно и непрерывно спускаются: нагорье снижалось к равнине.
Наконец, им пришлось остановиться: перед ними зиял глубокий провал, по другую сторону которого утесы поднимались совершенно отвесно, на много фатомов. Идти вперед было невозможно; идти на запад — значило снова углубиться в каменный лабиринт; идти на восток — значило приблизиться ко внешнему обрыву.
— Посмотри, куда приведет нас это ущелье, — сказал Фродо.
Ущелье оказалось глубже и длиннее, чем они думали сначала. Ниже по его крутому склону виднелись разбросанные там и сям деревья — чахлые березки или тощие черные ели, убитые пронзительным, леденящим ветром. Когда-то, в более теплые времена, в ущелье зеленела, вероятно, густая роща, но теперь от нее уцелели лишь жалкие остатки, да старые, обломанные пни. На самом дне торчали острые камни.
Дойдя до конца ущелья, Фродо заглянул вниз и удивился.
— Смотри-ка, — сказал он. — Или мы немного спустились, или утес понизился. Он здесь гораздо ниже, чем был, и не такой крутой.
Сэм заглянул тоже. — Ну, конечно, спускаться всегда легче, чем подниматься, — заметил он. — Кто не может летать, пускай прыгает.
— Здесь около восемнадцати фатомов, — сказал Фродо, прикинув высоту на глаз. — Не больше.
— Довольно и этого, — возразил Сэм. — Ух! Не люблю я смотреть вниз с высоты. Но лучше смотреть, чем карабкаться.
— Все равно, — сказал Фродо. — Я думаю, мы можем спуститься здесь. Нужно попробовать. Смотри, обрыв здесь совсем не такой, как был несколькими милями раньше: он весь в трещинах и выступах. И если пробовать спускаться, то лучше сейчас же. Становится темнее; кажется, будет гроза.
Туманная полоса гор на восток е затянулась черными тучами, уже протягивавшими не запад свои длинные, темные руки. Поднялся ветер, и с ним донесся издали глухой рокот. В тучах сверкнула молния. Фродо тревожно взглянул на небо, потом снял пояс и стянул им плащ, поправил сумку за спиною и подошел к краю обрыва.
— Попробую, — сказал он.
— Хорошо, — мрачно отозвался Сэм, — только сначала я.
— Ты? — удивился Фродо. — Почему? Ты ведь только что не хотел лезть.
— Я и сейчас не хочу, но мне упасть легче, чем вам. А если я упаду на вас, то собью с ног. Нет смысла падать обоим.
Прежде чем Фродо успел остановить его, он сел на край обрыва, свесив ноги, потом повернулся, ухватившись руками за край и ища ногами опору. Ему удалось найти выступ, он встал на него и отнял руки. Вправо от него выступ расширялся, я он готовился двинуться в ту сторону. Но вдруг прямо над головами у них раздался оглушительный сухой треск, словно само небо раскололось на куски; ослепительная молния ударила в камни совсем близко от них, и вместе с порывом налетевшего ветра пронесся высокий, пронзительный вопль. Не в первый уже раз они слышали его; но если он испугал их даже в Шире, то здесь, в этой каменной пустыне, они оцепенели от ужаса. Фродо невольно закрыл руками уши и голову; Сэм хотел сделать то же, но покачнулся, потерял равновесие и, вскрикнув, соскользнул вниз.
Фродо услышал его крик, подполз к краю обрыва и позвал — Сэм! Сэм!
Ответа не было. Похолодев, он окликнул снова. Ветер словно хотел загнать ему голос обратно в горло, но вдруг затих, и тогда снизу донесся
