Повесть о кольце - Джон Рональд Руэл Толкин
— Мое имя! — повторил старик. — Разве вы уже не отгадали его? Вы, ведь, слышали его и раньше. Но что же вы можете рассказать о себе?
Они молчали.
— Кажется, кто-то из вас сомневается, стоит ли рассказывать, — продолжал старик. — К счастью, я и сам кое-что знаю о вашем деле. Вы ищете двух молодых Хоббитов. Да. Не смотрите так, будто никогда не слыхали этого названия: вы его слыхали, да и я тоже. Так вот, они побывали здесь позавчера и встретили кого-то, кого не ожидали встретить. Теперь вы успокоились? Или хотите знать, где они сейчас? Что ж, я могу рассказать вам и об этом. Но почему мы стоим? Ваше дело, как видите, перестало быть таким спешным. Сядем же, чтобы нам было удобнее беседовать.
Он повернулся и направился к груде камней в стороне. Тот-час же, словно сбросив с себя какие-то чары, все трое зашевелились. Гимли схватился за топор, Леголас — за лук, Арагорн — за меч. Но старик словно не замечал этого и, выбрав большой, плоский камень, опустился на него. При этом его плащ распахнулся, и они ясно увидели, что под плащом он одет в белое.
— Саруман! — вскричал Гимли, кидаясь к нему с занесенным топором. — Говори! Куда ты опрятал наших друзей? Что ты с ними сделал? Отвечай, или я продырявлю тебе шляпу так, что даже колдуну будет трудно починить ее!
8.
Старик вскочил, и им показалось, что он словно вырос. Его серый плащ распахнулся, белая одежда ярко сверкнула. Он поднял посох, и топор, вырвавшись из руки Гимли, со звоном упал на камни. Меч в оцепеневшей руке у Арагорна запылал, как пламя. Леголас с громким возгласом спустил стрелу прямо в небо, и она исчезла в яркой вспышке.
— Митрандир! — вскричал он. — Митрандир!
— Добрая встреча, скажу я снова, Леголас, — отозвался старик.
Они изумленно смотрели на него. Волосы у него были, как снег на солнце, и одежда — ослепительно белая, а глаза под нависшими бровями — блестящие и пронзительные. Охваченные изумлением, радостью и страхом, все трое долго не могли найти слов.
Наконец, Арагорн шевельнулся. — Гандальф! — произнес он. — Так вы вернулись к нам, когда мы уже перестали надеяться на что-либо лучшее! Но где же были мои глаза? Гандальф!
Гимли не сказал ничего, но упал на колени, закрывая глаза руками.
— Да, я Гандальф, — произнес старик, и его голос был голосом их прежнего друга и вождя. — Встань, мой добрый Гимли. Я не обижен и не виню тебя. Ни у кого из вас, друзья мои, нет оружия, способного повредить мне.
Развеселимся же! Мы снова вместе. Гроза надвигается, но прилив пошел обратно.
Он положил руку на голову Гимли, и Карлик взглянул на него и засмеялся. — Гандальф! — воскликнул он. — Но вы стали белым теперь…
— Да, — ответил кудесник. — Я стал таким, каким должен был быть Саруман. С тех пор, как мы расстались, я прошел сквозь огонь и мрак и глубокие воды; я забыл многое из того, что анал, и многому научился заново.
Я могу видеть то, что вдали, но близкое от меня ускользает. Расскажите же мне о себе!
Они долго беседовали, сидя на вершине холма; Арагорн рассказал кудеснику обо всех приключениях Отряда, о Лориене, о плавании, о гибели Боромира, об исчезновении Хоббитов. Гандальф злал о Пиппине и Мерри только то, что мог рассказать ему орел Гваихир, которого он посылал узнавать о событиях; и Арагорн вспомнил большую птицу, которую видел с холма Амон Хене, в день гибели Боромира. О Кольце и Кольценосце кудесник сказал, что смог помочь им недавно, когда Кольцо чуть не было обнаружено Врагом, но что теперь Фродо находятся за пределами всякой помощи.
— Кажется, он ушел не один, — сказал Леголас. — С ним пошел Сэм. — И Гандальф очень обрадовался этому известию.
Потом он рассказал им обо всем, что случилось с ним после битвы на мосту в Мориа. Падая, Огнемрак увлек его в глубочайшие недра горы, в пропасть, наполненную ледяной черной водой; там огонь его угас, но он превратился в скользкого змея и сжал кудесника в своих чешуйчатых кольцах.
Но Гандальф вырвался из хватки врага и преследовал его по всем самым древним и глубоким подземным лабиринтам, о которых не знают ни Карлики, ни Орки, ни даже Саурон; в конце концов, убегая, Огнемрак кинулся вверх по Бесконечной лестнице: непрерывной спиралью во много тысяч ступеней восходят она из самых нижних ярусов подземелья на вершину Зирак-зигиля, одного из высочайших тиков в Туманных горах. Там, на вершине, Огнемрак вспыхнул снова, к там между ним и Гандальфом завязалась новая битва. Те, кто смотрел на нее издали, видели, что на них обрушиваются громы и молнии, опоясывая огненными языками. Тучи дыма и пара окутывали вершину. Лед сыпался, как дождь. Но Гандальф одолел врага и сбросил его в бездну; а после того он долго лежал на вершине, как мертвый, и, пробуждаясь временами, видел лестницу то разрушенной, то восстановленной, словно между этими пробуждениями проходили сотни лет. А потом прилетел орел Гваихир, Повелитель Ветров, посланный Галадриэль, и взял его в когти и отнес в Лориен. Там он вернулся к жизни, и возродился заново, и получил новую силу и мудрость; а тогда, облаченный в белое, отправился на поиски своих друзей, но нашел только их троих.
Он рассказал им и о Сарумане. Владетель Изенгарда изменил Западу, примкнув к Саурону, но изменил и Саурону, задумав завладеть Кольцом Власти для себя самого. Именно потому он послал своих Орков захватить Хоббитов; если не самого Кольценосца, то хотя бы его друзей, как заложников. Но он не знает, что его Орки поссорились с Орками Мордора; не знает, что все его посланцы истреблены; не знает, что Назгулы — Рабы Кольца — стали крылатыми.
Он думает только о Кольце и боится, чтобы кто-нибудь другой не узнал об этом талисмане и о его силе, и так занят мыслями о войне, о нападении и защите, что забыл о другой опасности, гораздо более близкой: он забыл об Энтах.
— Но разве Энты еще есть на свете? — спросил Арагорн. — Я думал — это только старая легенда, каких много в Рохане.
— Лесные Эльфы часто поют о них, — сказал Леголас, — но я никогда их не видел.
— Увидите, надеюсь, — ответил Гандальф. — Нашим друзьям-Хоббитам посчастливилось: они встретили старейшего из них, и
