Повесть о кольце - Джон Рональд Руэл Толкин
Он не мог уснуть и спорил сам с собой. — Что ж, дело идет лучше, чем я надеялся, — упрямо говорил он. — По крайней мере, началось лучше. Я думаю, мы прошли уже с полпути, прежде чем остановились. Еще один день — и готово.
— И тут он запнулся.
— Не будь глупцом, Сэм Гамджи, — ответил ему его собственный голос. — Он не сможет больше двигаться так быстро, да и вообще скоро не сможет двигаться. И ты сам не протянешь долго, если будешь отдавать ему всю воду и почти всю пищу.
— Но я смогу идти, и я пойду.
— Куда?
— К Горе.
— А что потом, Сэм Гамджи, что потом? Если вы и попадете туда, то что вы сделаете? Он своими силами не сможет сделать ничего.
К своему огорчению, Сэм увидел, что не может на это ответить. У него не было ясного понятия. Фродо мало говорил с ним о цели своего пути, и Сэм лишь смутно знал, что нужно каким — то образом бросить Кольцо в огонь. — Огненная Пропасть, — Пробормотал он, вспоминая ее старинное название. — Но если Фродо и знает, где искать ее, то я — нет.
— Ну, вот! — ответили ему. — Все это бесполезно. Он и сам так говорил.
Ты глупец, если продолжаешь надеяться и бороться. Вы оба уже давно могли бы лечь и уснуть, не будь вы такими упрямыми. Вы и сейчас можете лечь и сдаться. Вы никогда не достигнете вершины.
— Я дойду, если даже мне придется оставить все, кроме собственных костей, — возразил Сэм. — И понесу Фродо, если даже у меня от этого сломается спина и разорвется сердце. Так что хватит споров!
В этот момент он почувствовал, что земля под ним трепещет, и услышал или ощутил глубокий, отдаленный гул, словно рокот таящегося под землей грома. Быстрое красное пламя мелькнуло под тучами и погасло. Гора тоже спала неспокойно.
5.
Наступил последний день их пути к Ородруину, и он был мучительнее всего, что Сэм когда — либо представлял себе. Все у него болело, а рот высох так, что он уже не мог проглотить ни кусочка. Было темно, и не только потому, что Гора дымилась: казалось, собирается гроза, и далеко на юго — востоке в черном небе вспыхивали молнии. Что всего хуже — воздух наполнился дымом; дышать было тяжело и больно, и головы у них кружились так, что они спотыкались и часто падали. Но воля у них оставалась крепкой, и они, хоть и с трудом, продолжали идти.
Гора подползала все ближе; теперь, когда они поднимали голову, она заслоняла все остальное и высилась перед ними, огромная и страшная: груда пепла, шлаков и обожженного камня, из которой ее вершина поднималась острым конусом до облаков. Прежде чем дневной сумрак окончился и настоящая ночь наступила снова, они уже ползли и спотыкались у самого ее подножья.
Задыхаясь, Фродо упал наземь. Сэм сел возле него. К своему удивлению, он ощущал не только усталость, но и легкость, и голова у него опять прояснилась. Никакие споры больше не смущали его. Он знал все доводы отчаяния и не хотел больше слушать их. Его решение было принято, и только смерть заставила бы его отступить. Он не чувствовал больше желания спать и даже потребности в сне — скорее в бодрствовании. Он знал, что все трудности и опасности сходятся теперь в одну точку: следующий день будет роковым, будет днем последнего усилия или поражения, днем последнего вздоха.
Но когда он настанет? Ночь казалась бесконечной, время словно остановилось, минута за минутой проходила, не складываясь в часы, не принося изменений. Сэм начал думать, что снова пришла тьма, в которой больше не будет рассвета. Потом он схватил Фродо за руку. Она была холодна и дрожала. Его друга бил озноб.
— Не нужно было выбрасывать одеяло, — пробормотал Сэм. Он лег и обнял Фродо, пытаясь согреть его своим телом. Потом он уснул, и тусклый свет последнего дня их странствований нашел их лежащими бок о бок. Ветер упал накануне; теперь он дул с севера и все усиливался; и свет невидимого солнца медленно просочился в тень, где лежали Хоббиты.
— Теперь пора! Еще одно усилие! — произнес Сэм, с трудом поднимаясь.
Он наклонился к Фродо, чтобы осторожно поднять и его. Фродо застонал, но, напрягая волю, поднялся и снова упал на колени. Он с трудом поднял глаза к темным склонам Горы Ужаса, высящейся над ним, и измученно пополз на четвереньках.
Сэм смотрел на него и плакал в душе, но ни слезинки не могло появиться в его воспаленных глазах. — Я сказал, что понесу его, пусть хоть спина у меня сломается, — пробормотал он, — и понесу!
— Послушайте, Фродо! — вскричал он. — Я не могу нести его вместо вас, но могу понести вас с ним вместе. Так что вставайте, дорогой друг! Сэм повезет вас. Только скажите ему, куда идти, и он пойдет!
Фродо взобрался ему на спину, свесил руки ему через шею; Сэм крепко прихватил ему ноги локтями и с трудом встал. а тогда изумленно почувствовал, как легка его ноша. Он боялся, что у него едва хватит сил поднять своего друга, и ожидал, что ему придется разделить с ним гнетущую тяжесть проклятого Кольца. Но это было не так. Потому ли, что Фродо был так истощен долгими страданиями, ранами от кинжала и от ядовитых челюстей Шелоб, горестью, страхом и бесконечными странствованиями, или потому, что Сэму была дарована какая — то новая сила, но только он поднял Фродо так же легко, словно нес на закорках ребенка — Хоббита в веселой игре где — нибудь в полях и лугах Шира. Он глубоко передохнул и двинулся вверх.
Они подошли к Горе с севера и немного с запада; здесь ее длинные серые склоны были неровными, но не крутыми.
