Повесть о кольце - Джон Рональд Руэл Толкин
И один из стражей ответил: — Правитель Гондора находится в Доме Исцелений.
Но Эомер спросил: — А где сестра моя Эовин? Она должна была бы покоиться вместе с правителем Рохана, и с не меньшими почестями. Где ее положили?
— Прекрасная Эовин была еще жива, когда ее принесли сюда, — ответил Имрахиль. — Разве вы не знали этого?
И надежда в сердце у Эомера воскресла, а страх и тревога усилились; он не сказал больше ни слова, но быстро повернулся и вышел, и Имрахиль последовал за ним. Выйдя из башни, они увидели, что уже стемнело и что в небе появились звезды. Они пошли к Дому Исцелений и там у двери встретили Гандальфа, с которым был еще кто — то в сером плаще. Они приветствовали кудесника и сказали: — Мы ищем правителя Города, и нам сказали, что он в Доме Исцелений. Но ранен ли он? И что случилось с прекрасной Эовин, и где она?
— Она лежит здесь, — ответил Гандальф, — и еще жива, хотя и близка к смерти. А правителем Гондора стал Фарамир, так как Денетор погиб в пламени.
— Он рассказал им о происшедшей, и они исполнились скорби и удивления. — Но Фарамир ранен ядовитой стрелой; он тоже лежит здесь, и его сжигает лихорадка, — закончил он.
— Нерадостна наша победа, — произнес Имрахиль, — и дорогой ценой она куплена, если и Гондор, и Рохан в один и тот же день лишились своих правителей. Но у Рохана есть Эомер; а кто будет править Городом? Не должны ли мы признать теперь Арагорна?
Тогда человек в плаще сказал: — Это я. — Он вышел на свет фонаря у двери, и они узнали Арагорна, закутанного поверх кольчуги в плащ Лориена, украшенный только зеленым камнем — подарком Галадриэль.
— Я пришел сюда по просьбе Гандальфа, — сказал он, — но сейчас я — только предводитель Бродяг с Севера, а Городом до выздоровления будет править вождь Дол Амрота. Но я советую, чтобы Гандальф руководил всеми нами во все последующие дни и во всех наших встречах с Врагом. — И они согласились с ним.
— Не будем же стоять у двери, — сказал Гандальф, — ибо время не ждет.
Войдемте! Если для больных, лежащих здесь, есть еще надежда, то она — только в приходе Арагорна. Ибо женщина Иорет, врачевательница из Гондора, сказала: "О, если бы пришел кто — нибудь, обладающий такой же силой, какая была у древних вождей! А они умели исцелить одним своим прикосновением".
Арагорн вошел первым, за ним остальные. У двери стояли двое в одежде воинов Цитадели: один был рослый воин, другой — похожий на подростка.
Увидев вошедших, он вскрикнул от радости и удивления.
— Странник! Вот замечательно! Знаете, я первым угадал, что на черных кораблях были вы. Но все кругом кричали о пиратах, и никто не хотел меня слушать. Но как вам удалось сделать это?
Арагорн засмеялся и взял Хоббита за руку. — Вот добрая встреча! — сказал он. — Но сейчас не время для рассказов. Мы спешим.
Они пошли дальше, и Гандальф рассказал им о подвиге Мериадока и Эовин.
- Уже много часов я слежу за ними, — сказал он. — Сначала они говорили во сне, но теперь впали во мрак смерти.
Арагорн подошел сначала к Фарамиру, потом к Эовин, а напоследок к Мерри. Он вгляделся в их лица и вздохнул. — Здесь я должен приложить все свои силы и способности, — сказал он. — Лучше бы здесь был Эльронд, ибо он самый старший в нашем племени и его сила больше моей. Но я сделаю все, что могу.
Эомер предложил ему сначала отдохнуть и подкрепиться, но он ответил: — Нет, ибо для этих троих, особенно для Фарамира, время истекает, и я должен поспешить.
Он велел позвать Иорет и спросил, есть ли в Доме целебные травы и есть ли среди них ателас: но этой травы здесь не оказалось, и он велел послать кого — нибудь искать ее. Потом он склонился над Фарамиром, взял его за руку и прикоснулся к его лбу. Лоб был весь мокрый от пота, но раненый не шевельнулся и почти уже не дышал.
— Он обессилен, — сказал Арагорн, обернувшись к Гандальфу, — но не раной. И это добрый знак! Будь он сражен стрелой Назгула, как вы думали, он уже был бы мертв. Но его рана была нанесена, вероятно, стрелой южан. Кто ее вытащил? Сохранилась ли она?
— Вытащил ее я, — ответил Имрахиль, — но не сохранил, так как на это не было времени. Это было, насколько я помню, копье, каким пользуются южане. Но я думаю, что оно было брошено Тенью сверху, так как сама рана неглубокая и нетяжелая, и эту лихорадку трудно понять. А что скажете вы?
Какая тут причина?
— Причин много, — сказал Арагорн. — Усталость, огорчение, нанесенное отцом, ранение, а кроме того — Дыхание Мрака. Он человек сильной воли, но до того, как выехать на поле битвы, он уже был под Тенью. Мрак медленно завладевал им, пока он еще старался удерживать свои позиции. Мне нужно было бы прийти сюда раньше!
6.
Он опустился на колени у ложа Фарамира и положил ему руку на лоб.
Окружающие почувствовали, что он словно борется с чем — то: лицо у него осунулось от напряжения, и время от времени он повторял имя Фарамира, но с каждым разом все тише и слабее, словно он сам ушел от них и уходил все дальше, окликая того, кто затерялся во мраке.
Тут прибежал Бергиль и принес несколько листьев, завернутых в тряпочку. — Я нашел ателас, — сказал он, — но боюсь, что он уже завял: вот уже две недели, как он сорван. Годится ли он? — И, взглянув на Фарамира, мальчик заплакал.
Но Арагорн встал и улыбнулся. — Годится, — сказал он. — Худшее уже позади. Успокойся! — Он взял два листка травы и подышал на них, а потом размял в пальцах; и тотчас же комната наполнилась таким свежим ароматом, словно весь воздух проснулся и заискрился радостью. Потом он бросил листья в чашу с кипящей водой, и сердца у всех возрадовались, когда они вдохнули запах: ибо каждому он напомнил росистое утро в стране юности и весны. Арагорн выпрямился, словно ощутив прилив новых сил, и в глазах у него была улыбка, когда он держал чашу перед лицом Фарамира.
И вдруг Фарамир шевельнулся, открыл глаза и увидел Арагорна; взгляд у него просиял,
