Повесть о кольце - Джон Рональд Руэл Толкин
Так Гандальф встал во главе защитников Города. Где он появлялся, там надежда возвращалась к людям, и страх перед крылатыми тенями исчезал.
Неутомимо переходил он от Цитадели к Воротам, от северных стен к южным, и всюду с ним ходил Имрахиль в своей блестящей кольчуге. И люди, видя их, говорили: — Это вожди древних племен, это родичи Эльфов! — Но вот они ушли, и тень снова легла на людей, и все сердца похолодели. Тусклый день страха перешел в темную ночь отчаяния, озаренную только огнями врагов у внешней стены.
13.
Гонцы снова пришли к двери Денетора, и Пиппину пришлось впустить их, ибо они были настойчивы. Денетор медленно обернулся и молча взглянул на них.
— Нижний ярус Города горит, — сказали они. — Что вы прикажете нам? Вы еще правитель Города. Не все хотят повиноваться Митрандиру. Люди бегут со стен и оставляют их без защиты.
— Зачем? — произнес Денетор. — Лучше сгореть раньше, чем позже, ибо сгореть мы обречены. Вернитесь в свой костер, а я пойду в свой. В костер!
Не будет могилы для Денетора и Фарамира! Не будет бальзамирования и долгого сна смерти! Мы сгорим, словно древние короли, до того, как первый корабль пришел сюда с Запада. Запад погиб. Идите в костер!
Гонцы, не поклонившись, молча повернулись и убежали. Денетор встал и выпустил из рук горячую руку Фарамира, которую держал все время. — Он горит, он уже горит! — произнес он скорбно, потом, тихо ступая, подошел к Пиппину и долго глядел на него.
— Прощай! — произнес он. — Прощай, Перегрин, сын Паладина! Коротка была твоя служба мне. Я отпускаю тебя; ступай и умри так, как найдешь нужным. Умри, с кем хочешь, пусть даже с тем другом, чье неразумие привело тебя к гибели. Пришли сюда моих слуг и уходи. Прощай!
— Я не прощаюсь с вами, повелитель, — сказал Пиппин, преклоняя колено.
И вдруг, снова превратившись в простого Хоббита, он вскочил и взглянул прямо в глаза повелителю. — Я расстанусь с вами, — сказал он, — потому что мне очень хочется повидать Гандальфа. Но не называйте его неразумным; а я не стану думать о смерти, пока не увижу, что он отчаялся. Но от моей клятвы и от службы вам я не хочу быть свободным, пока вы живы. А если враги проникнут в Цитадель, то я надеюсь быть здесь, рядом с вами, и заслужить оружие, полученное от вас.
— Поступай, как хочешь, Перегрин, — ответил Денетор. — Но моя жизнь кончена. Пришли сюда слуг. — И он вернулся к ложу Фарамира.
14.
Пиппин пошел и позвал его слуг, и они пришли; шестеро их было, и все они были сильные люди, но затрепетали, войдя к своему господину. Денетор кротко попросил их тепло укрыть Фарамира, поднять вместе с ложем и нести.
Они повиновались и понесли его, ступая медленно, чтобы не потревожить раненого, а за ними шел Денетор, согнувшись и опираясь на посох, а за Денетором — Пиппин.
Медленно, как погребальное шествие, вышли они из Белой башни в темноту, озаряемую тускло-багровыми отсветами, медленно пересекли большой двор и по знаку Денетора остановились у Засохшего Дерева. В тишине слышно было, как печально капает вода с мертвых ветвей в бассейн. Потом шествие миновало ворота Цитадели и направилось к двери в западной стене Шестого яруса: то была дверь в Ограду Успокоения, где в узкой лощине, в тени крутых склонов Миндоллуина, стояли усыпальницы королей и правителей Гондора.
По слову правителя привратник отпер дверь, и они миновали ее, взяв у него фонарь, и долго шли по извилистой дороге, пока не достигли усыпальницы; и там они сложили свою ношу.
При свете фонаря Пиппин увидел большое сводчатое помещение, уставленное рядами каменных столов; на каждом столе покоилась словно спящая фигура со сложенными на груди руками, с каменной подушкой под головой.
Ближайший к входу стол был пуст, и по знаку Денетора слуги уложили на нем Фарамира, а рядом — его самого и покрыли их одним покрывалом, склонив головы, словно у могилы. Потом Денетор заговорил.
— Здесь мы будем ждать, — тихо произнес он. — Но не зовите бальзамировщиков. Принесите побольше сухих дров и положите вокруг нас и под нами и полейте маслом; а когда я прикажу, бросьте на нас факел. Сделайте это и не говорите ей мной больше. Прощайте! — Прощайте, повелитель! — ответил Пиппин и в ужасе выбежал из обители смерти. — Бедный Фарамир! — говорил он себе. — Я должен найти Гандальфа. Бедный Фарамир! Его нужно лечить, а не оплакивать. Но где же искать Гандальфа? В самой гуще, конечно; и у него не будет времени ни для умирающих, ни для сумасшедших.
За поворотом он обернулся к слугам, принесшим Фарамира. — Ваш господин не в себе, — сказал он. — Не спешите! Не приносите сюда огня, пока Фарамир жив! Не делайте ничего, пока не придет Гандальф.
— Кто приказывает в Минас Тирите? — возразил один из них. — Правитель Денетор или Серый Скиталец?
— Серый Скиталец или никто, — ответил Пиппин и со всех ног помчался по дороге, и в дверь, и все дальше, пока не достиг Цитадели. Стражем у ворот был Берегонд; он окликнул Хоббита и стал расспрашивать о случившемся; и, узнав, что правитель велел отнести своего сына в усыпальницу, он низко опустил голову, чтобы скрыть слезы. — Говорили, что Фарамир умирает, — сказал он, — а теперь он уже умер.
— Нет еще, — возразил Пиппин, — и даже сейчас его жизнь можно было бы спасти. Но, я вижу, правитель Города пал раньше, чем Город. Он лишился рассудка. Где Гандальф? Я должен поскорее найти его.
— Ищите его там, где битва.
— Я знаю. Я пойду туда. Правитель освободил меня от клятвы. Но, Берегонд, если вы можете, остановите его, пока не поздно!
— Воинам Цитадели нельзя покидать свой пост, разве только по приказу правителя.
— Так выбирайте между приказом и жизнью Фарамира! — в отчаянии воскликнул Пиппин. — Ваш правитель — сумасшедший! Ну, я бегу. Если смогу — вернусь.
Он кинулся бегом в нижние ярусы, к Воротам. Встречные окликали его, видя его одежду, но он не обращал внимания. Наконец он достиг Ворот, за которыми плясало пламя. Но оно казалось странно беззвучным. Не слышно было ни криков битвы, ни лязга оружия. Все словно замерло. И вдруг раздался ужасный вопль и глухой удар, от которого земля содрогнулась. Борясь с ужасом, почти бросившим его на колени, Пиппин обогнул угол
