Повесть о кольце - Джон Рональд Руэл Толкин
15.
Атака продолжалась. Гремели барабаны. К небу рвалось багровое пламя.
И, влекомый огромными черными зверями, похожими на быков и на медведей, окруженный сотнями самых сильных и свирепых Орков и Троллей, к Воротам города приблизился огромный таран, — могучий, стофутовый древесный ствол, покачивающийся на толстых цепях. Голова его, окованная черной сталью, была, как голова свирепого волка, и в него были вложены чары разрушения. И ему было дано имя — Гром.
Он приближался, и вся оборона Ворот напрасно старалась остановить его, или сразить черных зверей, или разогнать Орков. Он приближался, и барабаны гремели все громче, а вслед за ним появился грозный призрак: всадник огромного роста, закутанный в черный плащ. Всадник остановился и поднял длинный, бледносветящийся меч, и великий ужас охватил всех, — и врагов, и защитников Города; и руки у всех опустились, и все замерли.
Черный Вождь приподнялся на стременах и трижды прокричал нечеловеческим голосом древнее, давно забытое заклинание, перед которым не могли бы устоять ни люди, ни камни. Трижды ударил в Ворота страшный Гром, — и с третьим ударом Ворота распались. Ослепительная молния сверкнула между землею и небом, и Ворота рухнули грудой обломков.
16.
Предводитель Назгулов въехал в пролом, — огромная, черная тень, сеющая ужас и отчаяние, все бежали перед ним.
Все — кроме одного. Молча, неподвижный на своем белом коне, ожидал его на площади Гандальф. Один лишь Быстрокрыл не поддался ужасу и стоял неподвижно, как каменное изваяние.
— Ты не войдешь! — звучным голосом произнес Гандальф, и огромная тень приостановилась. — Вернись в бездну, которая ждет тебя! Вернись в Ничто, ждущее тебя и твоего Владыку! Уходи!
Черный Всадник откинул капюшон. Отсветы огня заиграли на его короне, но под этой короной не было видимой головы. Невидимый рот засмеялся мертвым смехом.
— Старый глупец! — вскричал он. — Старый глупец! Этот час — мой. Или ты не сможешь узнать смерть, когда увидишь? Умри же, и умри напрасно! — И он взмахнул клинком, по которому пробежало пламя.
Гандальф не шевельнулся. И в этот самый миг где — то далеко, в сердце Города, пропел петух. Звонким и ясным был его голос, и он не думал ни о войне, ни о колдовстве, и лишь приветствовал утро, встающее высоко в небесах над тенью смерти.
И, словно в ответ ему, раздались другие голоса: звуки рогов. Темные склоны Миндоллуина откликнулись эхом. То пели рога северян. Рохиррим, наконец, пришли.
ГЛАВА V
БАШНЯ КИРИТ УНГОЛ
1.
Сэм с трудом поднялся с земли. В первую минуту он не понимал, где находится, потом на него снова нахлынули весь ужас и все отчаяние. Он стоял в глубокой тени, перед нижними воротами крепости Орков; бронзовые створы их были сомкнуты. Должно быть, он упал, когда кинулся на них; но сколько времени он пролежал там — неизвестно. Тогда он весь пылал от ярости и отчаяния; теперь он дрожал от холода. Он подполз к воротам и приник к ним ухом.
Далеко внутри слабо слышались голоса спорящих Орков, но вскоре они умолкли или отдалились, и все утихло. Голова у Сэма болела, и в глазах плясали призрачные искры; с трудом он заставил себя успокоиться и подумать.
Во всяком случае было ясно, что нечего и надеяться попасть в крепость через эти ворота; пришлось бы ждать целые дни, пока они снова откроются, а время было слишком дорого, чтобы ждать. А то, что он должен сделать, Сэм знал совершенно твердо: спасти своего друга или погибнуть, спасая.
— Погибнуть, — это гораздо вероятнее, да и гораздо легче, — мрачно сказал он себе, вкладывая Жало в ножны и отворачиваясь от крепости.
Медленно, ощупью направился он обратно в подземный ход, не решаясь применить звездную склянку и по пути патаясь обдумать все события, происшедшие с тех пор, как они с Фродо миновали Перекресток. Он размышлял над тем, какая пора дня и какой день стоит сейчас. Вероятно, либо следующий день, либо следующий за тем; но он потерял счет даже дням. Он был в Стране Мрака, где дни обычного мира забыты и где мир забывает о всяком, кто вступит туда.
— Интересно, думают ли они о нас вообще, — произнес он, — и что с ними там делается. — Он неопределенно махнул рукой в воздухе перед собою; но так как он вернулся в подземные ходы Шелоб, то стоял теперь лицом к югу, а не к западу.
На западе же, в широком мире, приближался к полудню четырнадцатый день марта по Широкому исчислению, и в этот самый миг Арагорн вел черный флот от Пеларгира, а Мерри скакал по древней дороге с войском Рохиррим, а в Минас Тирите вздымалось пламя, и Пиппин видел нарастающее безумие в глазах у Денетора. И все — таки среди всех этих тревог и страхов мысли друзей непрестанно обращались к Фродо и Сэму. О них не забывали. Но друзья были слишком далеко, чтобы помочь, и никакая их мысль не могла бы помочь Сэмвизу, сыну Хемфаста: он был совершенно один.
Он достиг, наконец, каменной двери, через которую вошли Орки, но не мог найти на ней ни замка, ни засова, и мягко упал наземь, едва открыв ее.
Потом он осторожно добрался до устья прохода, где лохмотья огромной паутины Шелоб еще шевелились и развевались от холодного ветерка. Холодным он показался Сэму после душного мрака, оставшегося позади; но его дыхание было живительным. Сэм осторожно выполз наружу.
Кругом было зловеще тихо. Света было не больше, чем в сумерки ненастного дня. Низко над головой тянулись тучи, рождающиеся в Мордоре и устремлявшиеся на запад — огромный шатер из облаков и дыма, подсвеченный снизу тускло-красным сиянием.
Сэм взглянул в сторону Крепости, и вдруг из ее узких окон на него сверкнули огни, словно красные глаза. Он подумал, не сигнал ли это. Страх перед Орками, забытый в минуту гнева и возбуждения, вернулся к нему снова.
Но, сколько бы Сэм ни раздумывал, для него был лишь один возможный путь: он должен разыскать вход в ужасную башню; однако колени у него ослабели и он чувствовал, что весь дрожит. Отведя взгляд от башни и от зубцов над расселиной перед ним, он заставил свои непослушные ноги повиноваться; вслушиваясь как можно лучше, вглядываясь в густые тени утесов у тропы, он миновал то место, где упал
