Повесть о кольце - Джон Рональд Руэл Толкин
Без всякого четкого намерения он достал Кольцо и снова надел его.
Тотчас же он ощутил его возросшую тяжесть и почувствовал снова, но сильнее и настойчивее, чем раньше, злобный взгляд Ока Мордора; оно искало его, силясь пронизать тени, им самим созданные для своей защиты, но теперь мешающие ему, внушающие тревогу и сомнение.
Как и раньше, Сэм почувствовал, что слух у него обострился, но для взгляда мир сделался туманным. Скалистые обрывы вокруг тропы стали бледными, словно затянулись дымкой, а издали слышалось жалобное бульканье раненой Шелоб; но резко и ясно и словно бы очень близко он услышал крики и лязг металла. Сэм вскочил и прижался к утесу у края тропы. Он был благодарен силе Кольца, так как это приближался еще один отряд Орков. Или сначала ему так показалось. Потом он вдруг понял, что ошибается, что слух обманывает его; крики Орков доносились из башни, верхний зубец которой был теперь прямо над ним, левее расселин.
Сэм содрогнулся и попытался заставить себя двигаться. Там, в башне, творилось что — то недоброе. Быть может, несмотря на все приказы, жестокость Орков одержала верх, и теперь они мучают Фродо или даже рвут его на части. Он прислушался, и тогда в нем загорелась искорка надежды.
Сомневаться было нельзя: в башне шла драка. Орки ссорились между собою.
Шаграт и Горбаг схватились биться. Какой бы шаткой ни была надежда, рожденная этой мыслью, ее оказалось достаточно. Привязанность к другу пересилила в Сэме все прочие мысли, и, забывая об опасности, он вскричал: — Я иду, Фродо! Иду к вам!
Он побежал к вершине перевала, переступил ее. Тропа сразу же свернула влево и пошла круто вниз. Сэм вступил на землю Мордора.
2.
Он снял Кольцо, движимый, быть может, смутным предчувствием опасности, хотя и думал, что хочет только видеть яснее.
— Лучше видеть, пусть хоть худшее, — пробормотал он. — Нечего спотыкаться в тумане.
Суровой, мрачной и безотрадной была страна, представшая его взгляду. У самых его ног высочайший гребень Эфель Дуата круто обрывался огромными утесами в темное ущелье, по ту сторону которого поднимался другой гребень, гораздо ниже; его рваный, иззубренный край словно скалился клыками, черными на фоне красного отсвета позади: то был мрачный Моргай, внутреннее кольцо оград вокруг страны. Далеко за ним, почти прямо впереди, за обширным озером мрака, усеянным крохотными огоньками, пылал словно великий костер; а из него поднимались столбы вьющегося дыма, тускло-красные у основания, черные вверху, где они сливались с клубящимся покровом, нависающим над всей проклятой страной.
Сэм смотрел на Ородруин, Гору Ужаса. Время от времени костры в глубине ее пепельного конуса разгорались ярче, и из трещин в склонах, шипя и клокоча, извивались огненножидкие реки. Некоторые из них устремлялись, пылая, в сторону Барад-дура; другие извивались по каменной равнине, пока не застывали и не становились похожими на скорченных драконов, изрыгнутых истязаемой землей. Сэм увидел Гору Ужаса в час такого горения, и ее отсвет, скрытый высокими утесами Эфель Дуата от тех, кто поднимается по тропе с запада, заливал голые скалистые обрывы, казавшиеся от того окровавленными.
В этом угрюмом освещении Сэм стоял, окаменев от ужаса, ибо теперь, взглянув налево, мог увидеть крепость Кирит Унгол во всем ее могуществе.
Рог, который они видели с той стороны, был лишь ее самой верхней башенкой.
С востока она поднималась тремя большими террасами от края утеса далеко внизу; с запада прислонялась к огромной скале, по которой разбегалась остроконечными бастионами, один над другим; чем выше они поднимались, тем становились меньше, а их стены искусной каменной кладки смотрели на юго-восток и северо-восток. У нижней террасы, футах в двухстах ниже того места, где стоял Сэм, виднелась зубчатая стена, окружавшая темный дворик.
Ее ворота, в ближней юго — восточной стене выходили на широкую дорогу, внешний парапет которой шел по краю ущелья, пока она не сворачивала к югу и не уходила, извиваясь, на соединение с другой дорогой, ведущей из долины Моргула. Потом дорога шла по узкой расщелине, пересекающей Моргай, и выходила на Горгоротскую равнину и дальше — к крепости Барад — дур. Узкая верхняя тропа, на которой Сэм стоял, низвергалась по ступеням и крутым спускам, сливаясь с главной дорогой у хмурых стен, близ ворот крепости.
Глядя на нее, Сэм вдруг понял почти с болью, что крепость была выстроена не для того, чтобы не впускать врагов в Мордор, а чтобы не выпускать их оттуда. Действительно, это было одно из древних Гондорских укреплений, восточный форпост обороны Итилиена, возведенный в пору Последнего Союза, когда Люди Запада стерегли злобную страну Саурона, убежище его клевретов. Но как было с башнями у Мораннона, так случилось и здесь: бдительность ослабела, и измена предала эту крепость Предводителю Духов Кольца, и вот уже много лет, как ею владели враги. Вернувшись в Мордор, Саурон нашел ее полезной, ибо у него было мало слуг, но много рабов страха, и целью крепости было, как и в старину, не давать им вырваться из Мордора. И если бы нашелся кто-нибудь, достаточно отважный, чтобы проникнуть в страну тайно, то крепость была последней недремлющей защитой против того, кто ускользнул бы от бдительности Моргула и алчности Шелоб.
Сэм слишком ясно видел, как мало для него надежды пробраться под эти стены и миновать зоркие ворота. А если бы это даже и удалось ему, то он не сможет уйти далеко по охраняемой дороге внизу: никакие черные тени, лежащие там, куда не проникает красный свет, не смогут долго скрывать его от видящих в темноте Орков. Но какой бы страшной эта дорога ни была, его задача была еще страшнее: не избегать ворот он должен, а войти в них — и войти одиноко.
3.
Его мысли обратились к Кольцу, но там не было поддержки — только тревога и смятение. Лишь очутившись ввиду Горы Ужаса, багрово пылающей вдали, он ощутил перемену в своей ноше. Чем ближе к великому пламени, в котором оно некогда было отлито и выковано, тем Кольцо становилось сильнее и опаснее, если его не укротит чья —
