Повесть о кольце - Джон Рональд Руэл Толкин
— Не знаю, — ответил кудесник. — Но я угадал: Фродо и Голлум встретятся еще раз, прежде чем все это кончится. Встретятся к добру или к худу. Но о Кирит Унгол я сейчас не буду говорить. Предательства — вот чего я боюсь предательства со стороны этой жалкой твари. Но будь, что будет!
Вспомни, что предатель может предать сам себя и сделать добро, кото — рого не намеревался делать. Так бывает иногда. Доброй ночи!
7.
Утро следующего дня было похоже на сумерки, и бодрость, вернувшаяся было к людям с возвращением Фарамира, снова покинула их.
Рано утром Денетор созвал свой совет. Все его военачальники считали, что вследствие угрозы с юга их силы слишком малы для первого удара; могут помочь только Всадники Рохана, если они придут вовремя, а до тех пор нужно укрепиться на стенах и ждать. Но Денетор возразил, что нельзя оставлять без боя ни стен у Пеленнора, ни мостов на Реке. — Если Враг решит перейти Реку, то лишь у Оогилиата, — сказал он, — как и раньше, когда Боромир преграждал ему путь.
— Это бывало раньше, — сказал Фарамир. — А теперь он скорей решится потерять там целое войско, чем мы — один отряд. И если он перейдет Реку, то трудно будет отступать тем, кого мы выдвинем так далеко.
Имрахиль напомнил, что Враг может попытаться перейти Реку во многих местах и что нельзя направлять все силы только к Осгилиату.
— Может быть, — ответил Денетор. — Но я не отдам без боя ни Псленнор, ни Осгилиат, только бы там нашелся вождь, достаточно отважный, чтобы выполнить мою волю.
Тогда Фарамир сказал: — Я не противлюсь вашей воле, отец. Так как нет Боромира, то вместо него пойду я, если таково ваше приказание.
— Я так приказываю, — сказал Денетор, — Прощайте же! — произнес Фарамир. — Но если я вернусь, думайте обо мне лучше.
— Смотря по тому, как вы вернетесь, — ответил Денетор.
Последним, кто говорил с Фарамиром, когда он уезжал на восток, был Гандальф. — Не старайтесь погубить свою жизнь, — сказал он. — Вы еще будете нужны здесь, и для других дел, кроме войны. Ваш отец любит вас, Фарамир, и он еще вспомнит об этом. Прощайте!
8.
Когда свечерело, со стороны Андуина примчался гонец. Он сообщил, что из Минас Моргула вышло большое войско, что оно уже приближается к Осгилиату, а к нему присоединяются большие отряды свирепых Людей из Харада.
- И мы узнали, — добавил он, — что их ведет Король — Призрак, и ужас, им внушаемый, пересек Реку раньше, чем он.
Этими зловещими словами закончился для Пиппина третий день пребывания в Минас Тирите. Немногие спали в эту ночь, ибо мало было надежды на то, что даже Фарамиру удастся долго удерживать мосты на Андуине.
А следующий день был еще темнее, и гонцы сообщили, что Враг перешел Реку и что Фарамир отступает к стенам Пеленнора, а силы Врага вдесятеро превышают его силы.
— Если ему удастся отойти через весь Пеленнор, то враги будут на плечах у него, — сказал вестник. — Они заплатили за переправу дорого, но не так дорого, как мы надеялись. Они, видимо, давно уже готовились к переправе, давно строили мосты и лодки для нее. Но страшнее всего — Король
- Призрак. Немногие могут устоять, услышав, что он приближается. А его собственные воины стонут под его рукой, но перебьют друг друга по его приказу.
— Значит, там я нужнее, чем здесь, — сказал Гандальф и тотчас же поскакал туда, и его отблеск быстро исчез вдали. И всю эту ночь Пиппин стоял один на стене и, не смыкая глаз, смотрел на восток.
9.
На рассвете, невидимом в темноте, вдали, в стороне Пеленнора, стали видимы вспышки красного огня и слышался глухой рокот. Тревожный сигнал призвал всех воинов к оружию.
— Стена взята! — кричали воины. — Они идут! Потом прискакал с несколькими всадниками Гандальф, сопровождая целую вереницу повозок, в которых стонали раненые. Кудесник тотчас же кинулся к Денетору. Правитель Города сидел в своей верхней комнате Белой башни, и с ним был Пиппин, но он словно вовсе забыл о нем, и смотрел поочередно во все окна, особенно в северное, и иногда он прислушивался, словно стараясь уловить топот копыт из далеких равнин в Гондоре.
— Вернулся Фарамир? — спросил он.
— Нет, — ответил Гандальф, — но он был еще жив, когда я расстался с ним. Он сдерживает своих людей, чтобы отступление не превратилось в бегство. Но ему очень трудно, ибо пришел и тот, кого я боялся.
— Темный Всадник? — вскричал Пиппин, от ужаса забывая свое место.
Денетор горько засмеялся. — Нет еще, мой добрый Перегрин. Он появится только в миг последней победы. А до тех пор он воюет руками других.
— И самый страшный из его вождей уже овладел нашими дальними укреплениями, — сказал Гандальф. — Это тот, что был когда — то королем Ангмара, великим колдуном, а теперь стал Предводителем Рабов Кольца я мечом ужаса в руке Саурона.
— Вот достойный противник для вас, Митрандир, — произнес Денетор. — Что до меня, то я давно знал, кто ведет войска Черной Крепости. Это все, что вы принесли оттуда? Или вы хотите сказать, что отступаете перед натиском врагов?
Пиппин задрожал, боясь, что Гандальф вспыхнет гневом, но этого не случилось. — Может быть и так, — мягко проговорил кудесник. — Но час испытания нашей силы еще не настал. А если правда то, что говорилось об этом вожде, то не от руки человека ждет его гибель, и никто, даже самый мудрый, не знает, что ему суждено. Однако Вождь Ужаса еще не спешит вперед, а высылает только своих рабов, как и его Владыка. Я прибыл сюда, охраняя раненых, которых еще можно исцелить, но стена Пеленнора проломлена, и вскоре полчища Моргула войдут туда. Коир Андрес пал, и беглецы оттуда спе — шат сюда. А из Мораинона вышло еще одно войско, и оно уже переходит Реку.
Вот все, что я хотел вам сказать.
— О вас говорят, Митрандир, что вы радуетесь, принося дурные вести, — произнес Денетор, — но для меня и это не новость: я знаю то, что знаю.
Пойдемте вниз и посмотрим, что можно сделать сейчас для зашиты Города.
10.
К вечеру стали появляться первые группы
