Повесть о кольце - Джон Рональд Руэл Толкин
- не так, как для его брата. В этом человеке было величие, наподобие того, какое иногда проявлялось в Арагорне, но не столь высокое, не столь непонятное и далекое, словно менее явственный, чем в Страннике, отблеск древней и мудрой крови. Пиппин понимал теперь, почему Берегонд всегда говорил о своем начальнике с такой любовью: Фарамир был вождем, за которым всякий, включая Пиппина, последовал бы куда угодно, даже под тень черных крыльев.
— Фарамир! — вскричал он вместе с остальными. — Фарамир! — И Фарамир, уловив среди голосов толпы незнакомый голос, обернулся, увидел его и изумился.
— Откуда вы? — спросил он. — Хоббит, и в одежде воинов Цитадели!
Откуда…
Но Гандальф, приблизясь, прервал его. — Он прибыл вместе со мною, — сказал он. — Но не будем медлить здесь! Многое нужно сказать и сделать, а вы устали. Идемте! Вы, Пиппин, тоже пойдете с нами.
5.
Они вошли в комнату правителя Города. Вокруг жаровни с горящими угольями было поставлено три кресла; принесли вино; и, стоя за креслом Дэнетора, Пиппин забыл о своей усталости, жадно вслушиваясь во все, что говорилось здесь.
Фарамир подкрепился вином и хлебом и сел по левую руку от своего отца.
По другую его сторону сидел Гандальф; и сначала он казался спящим, так как Фарамир говорил о том, как десять дней назад был послан в Итилиен, и о передвижении сил Врага, и о стычке с Людьми из Харада: мелочи пограничной войяы, потерявшие свое значение пред лицом более важных событий.
Потом вдруг Фарамир взглянул на Пиппина. — А теперь я буду говорить о необычном, — сказал он. — Ибо этот Хоббит — не первый, которого я встречаю.
При этих словах Гандальф выпрямился, и руки у него сжались на ручках кресла; но он не сказал ничего и взглядом остановил возглас, готовый вырваться у Пиппина. Денетор окинул всех троих беглым взглядом и кивнул, словно наперед зная то, о чем услышит сейчас! Медленно, в тишине и молчании. Фарамир рассказал свою повесть и смотрел больше всего на Гэндальфа, хотя время от времени взглядывал и на Пиппина, словно тот напоминал ему о тех, кого он встретил.
Пока он рассказывал о своей встрече с Фродо и Сэмом и о том, что произошло в пещере Хеннет Аннуа, Пиппин заметил, что руки у Гандальфа дрожат, сжимая резное дерево кресла. Они казались теперь очень белыми и очень старыми, и при виде их Пиппин понял вдруг, похолодев от страха, что Гандальф — сам Гандальф! — встревожен и даже испуган. В комнате было тихо и душно. Наконец Фарамир рассказал о своем прощании путниками, об их решении идти в Кирит Унгол; голос у него упал, он покачал головой и вздохнул.
Но тут Гандальф вскочил с кресла. — Кирит Унгол? Долина Морууна? — повторил он. — Время, Фарамир, время? Когда вы расстались с ними? Когда они должны были достичь этой проклятой долины?
— Я простился с ними два дня назад, — ответил Фарамир. — Оттуда до Моргулдуина пятнадцать лиг по прямой, и тогда они будут милях в пяти к западу от проклятой крепости. Они не могли бы попасть к ней раньше сегодняшнего дня; может быть, они еще и не попали. Да, я вижу, чего вы боитесь. Но этот мрак не связан с их путешествием. Он начался позавчера, и прошлой ночью весь Итилиен уже был под его тенью. Очевидно, Враг давно уже задумал напасть на нас, и час нападения был назначен еще до того, как путвики расстались со мною.
Гандальф расхаживал по комнате взад и вперед. — Позавчера утром, почти три дня лути! Далеко ли находится то место, где вы простились с ними?
— Лиг двадцать пять по прямой, — ответил Фарамир. — Но я не мог прибыть быстрее. Позавчера я был на острове Кеир Андрос, а наши кони оставались на том берегу. Увидя мрак, я понял, что нужно опешить, и помчался сюда с тремя спутниками, у которых были кони; остальных своих людей я послал усилить охрану постов в Осгилиате. Надеюсь, я не поступил плохо? — Он взглянул на отца.
— Плохо? — вскричал Денетор, сверкнув на него глазами. — Зачем вы спрашиваете об этом? Разве ваши воины не были вам подчинены? Разве вы спрашиваете моего мнения обо всех ваших поступках? В моем присутствии вы ведете себя смиренно, но вы давно уже отказались от моих советов. Да, вы говорите искусно, как всегда, но разве я не видел, что вы смотрели только на Митрандира, что только у него вы спрашивали, хорошо ли и не слишком ли много вы говорили? Он давно уже завладел вашим сердцем.
Сын мой, ваш отец стар, но еще не лишился разума. Я вижу и слышу, как всегда; и немногое из того, о чем вы хотели или старались умолчать, осталось от меня скрытым. Я знаю ответы на многие загадки. Увы! как жаль, что Боромира нет больше!
— Если то, что я сделал, не нравится вам, отец, — сдержанно произнес Фарамир, — то я хотел бы услышать ваш совет до того, как на меня был возложена ответственность за столь важное решение.
— А разве тогда вы изменили бы решение? — возразил Денетор. — Нет, вы и тогда поступили бы также. Я хорошо знаю вас. Вы всегда хотите казаться благородным, и великодушным, и милостивым, как древние короли. Но это хорошо только для тех, кто царит в могуществе и мире. В часы опасности за доброту можно поплатиться жизнью!
— Да будет так! — твердо ответил Фарамир.
— Да будет так! — вскричал Денетор. — Но не только вашей жизнью, доблестный Фарамир: жизнью и вашего отца, и всего вашего народа, который вы должны защищать теперь, когда Боромира нет.
— Значит, вы хотели бы, чтобы мы с ним поменялись местами? — опросил Фарамир.
— Да, я этого хотел бы, — ответил Денетор. — Ибо ваш брат был верен мне, а не своему учителю — кудеснику. Он вспомнил бы, в чем я нуждаюсь, и не упустил бы того, что судьба послала ему. Он привез бы мне могучий дар!
На мгновение сдержанность покинула Фарамира. — Я бы попросил вас, отец, вспомнить, почему в Итилиен был послан я, а не он. На совете тогда возобладала ваша воля. Поручение Боромиру было дано правителем Города.
