Повесть о кольце - Джон Рональд Руэл Толкин
Подумайте, Саруман!
Тень прошла по лицу Сарумана, и оно побледнело, как у мертвого. Он не успел овладеть собою, и все увидели сквозь эту маску разум, терзаемый сомнениями, не решающийся ни покинуть свое убежище, ни оставаться в нем. На секунду Саруман заколебался, и все затаили дыхание. Но потом он заговорил, и голос у него был холодный и резкий. Гордость и ненависть взяли в нем верх.
— Сойду ли я? — насмешливо повторил он. — Разве сойдет безоружный человек, чтобы говорить с разбойниками у своего порога? Мне и отсюда хорошо слышно вас. Я не глуп, Гандальф, и я вам не доверяю. Лесные демоны не стоят у меня на лестнице, но я знаю, где они затаились по вашему приказу.
— Предатели всегда недоверчивы, — ответил устало Гандальф. — Но вам нечего бояться за свою жизнь. Я не хочу ни убивать вас, ни вредить вам, и вы сами знали бы это, если бы понимали меня. И я могу защитить вас. Я даю вам последнюю возможность. Вы можете покинуть Ортанк свободно — если захотите.
— Приятно слышать! — насмешливо фыркнул Саруман. — Это очень похоже на Гандальфа Серого, — так снисходительно, так великодушно! Не сомневаюсь, что вы найдете Ортанк удобным для себя, а мой уход отсюда — желательным. Но почему бы я захотел уйти? И что вы понимаете под словом "свободно"? Вы поставите условия, конечно?
— Причины, почему бы вам уйти, вы можете увидеть из своего окна, — ответил Гандальф, — а о других можете догадаться. Своих слуг вы не найдете: они истреблены или рассеяны; своих соседей вы сделали врагами себе; а своего нового господина вы обманули или пытались обмануть. Если его Око обратится сюда, оно будет красным оком гнева. Но когда я говорю "свободно", это и означает свободу, свободу идти, куда захотите, — да, Саруман, даже в Мордор, если вы предпочтете это. Но сначала вы должны будете отдать мне Ключ Ортанка и свой жезл. Они будут и вашим залогом, и вы получите их обратно позже, когда заслужите.
Черты Сарумана помертвели, исказились от бешенства, а в глазах загорелся красный огонь. Он злобно рассмеялся. — Позже! — вскричал он пронзительным голосом. — Позже! Да, конечно, когда вы получите Ключи и от Барад-дура, когда захватите короны Королей и жезлы Кудесников! Немногого же вы захотели, и вам едва ли понадобится моя помощь. Но мне некогда. Если вы хотите договориться со мною, пока можете, то уходите и возвращайтесь сюда трезвым! И приходите без этих головорезов и без кукол, что болтаются у вас на хвосте! Прощайте! — Он повернулся и хотел уйти с балкона.
— Вернись, Саруман! — повелительно окликнул его Гандальф. К изумлению всех остальных, Саруман медленно, словно против воли, вернулся и прислонился к ограде балкона. Лицо у него осунулось и постарело, а руки вцепились в черный жезл, как когти.
— Я еще не отпустил тебя, — сурово произнес Гандальф. — Я еще не кончил. Ты поглупел, Саруман, и достоин жалости. Ты еще мог бы отвернуться от зла и безумия, мог бы принести пользу. Но ты предпочел оставаться со своими старыми замыслами. Что ж, оставайся. Но предупреждаю тебя: выйти тебе будет нелегко. Ты не выйдешь, пока рука с Востока не протянется и не схватит тебя.
— Саруман! — вскричал он, и в его голосе была мощь и властность. — Смотри, я больше не Гандальф Серый, кого ты предавал. Я — Гандальф Белый, вернувшийся из Мрака. А ты — ты стал бесцветным, и я исключаю тебя из Совета и из Ордена!
Он поднял руку и произнес медленно, холодным и отчетливым тоном: — Саруман, я ломаю твой жезл! — И жезл в руке у Сарумана с треском сломался, и его обломки упали к ногам Гандальфа. — Ступай! — приказал Гандальф, и Саруман со стоном упал на колени и уполз внутрь.
В этот момент сверху, брошенное с силой, вылетело что-то тяжелое и блестящее. Оно отскочило от железной ограды балкона, на которую только что опирался Саруман, и, чуть не задев Гандальфа по голове, упало на ступеньку у его ног. Ограда зазвенела и сломалась. Ступенька растрескалась, и от нее во все стороны брызнули сверкающие осколки. Но брошенный предмет остался цел и покатился вниз по лестнице: хрустальный шар, темный, но с огнем внутри. Он покатился к большой, глубокой луже, по Пиппин догнал и схватил его.
— Подлый убийца! — вскричал Эомер. Но Гандальф остался спокойным. — Нет, это брошено не Саруманом, — сказал он, — и, я думаю, даже не по его приказу. Оно брошено из окна гораздо выше. Прощальный подарок от Гримы Черного, но нацелен плохо.
— Это, вероятно, потому, что он не мог решить, кого ненавидит больше, вас или Сарумана, — заметил Арагорн.
— Возможно, — ответил Гандальф. — Мало им будет радости друг от друга: они оба полны яда и злобы. Но это справедливая кара. Если Грима выйдет из Ортанка живым, то это будет больше, чем он заслуживает.
— Нет, мой мальчик, возьму его я! Вас никто не просил его трогать! — добавил он вдруг, обернувшись и увидев Пиппина, который поднимался по лестнице медленно, словно неся тяжелый груз. Кудесник спустился ему навстречу, поспешно отобрал у него темный шар и завернул в полу своего плаща. — Я сам позабочусь о нем, — сказал он. — Это такая вещь, которую Саруман ни за что не посмел бы выбросить.
— Но он может бросить и что-нибудь другое, — заметил Гимли. — Если это конец беседы, то давайте хотя бы отойдем подальше.
— Это конец, — ответил Гандальф. — Пойдемте.
3.
Они отвернулись от двери Ортанка и спустились с лестницы. Всадники радостно встретили своего правителя и привествовали Гандальфа. Чары Сарумана исчезли: все видели, что он вернулся, когда ему было приказано, и уполз, когда был отпущен.
— Ну, вот и все, — произнес Гандальф. — Теперь мне нужно только найти старика Фангора и сказать ему, чем дело кончилось.
— Он бы и сам догадался, наверное, — сказал Мерри. — Разве дело
