Министерство магии - Денис Стародубцев
За мной клятву принесли Лия, ее голос дрожал, но был тверд, Альфред, стараясь выговорить каждое слово с необычной для него серьезностью, и наконец Алина, чей тихий, но четкий голос прозвучал финальным аккордом.
Когда последнее эхо последнего слова затихло, в комнате что-то переменилось на физическом уровне. Воздух затрепетал, стал гуще, тяжелее, наполнился запахом озона.
С этого дня тренировки перешли на качественно новый, запредельный уровень. Теперь у нас была не просто цель выжить или отомстить. У нас была Миссия. Вера. И железная дисциплина. Мастер начал готовить нас к первой реальной боевой операции. Целью был выбран не самый громкий, но ключевой, стратегический элемент всей враждебной системы — начальник специального отдела, майор Козин.
«Он — мозг и нервный узел всей операции, — объяснял Мастер, рисуя углем на большом листе ватмана доскональную схему ежедневного маршрута и привычек Козина. — Он не полевой агент, не боец. Он — управленец, тактик, дирижер. Его сила — в его положении, в доступе к информации, в контроле над системами. Его слабость — в его рутине, в предсказуемости, в абсолютной уверенности в своей безопасности внутри стен министерства и в своей неуязвимости. Мы ударим именно по этой слабости. Мы ударим там, где его не ждут. Не в кабинете, окруженном охранниками и сканерами. Не по дороге на работу в бронированном автомобиле. Мы ударим там, где он расслаблен. Где он снимает маску начальника и на мгновение становится просто человеком со своими слабостями».
Разведка, проведенная Алиной через архивы и сливы данных, выявила его единственную, но регулярную слабость. Каждую среду вечером Козин посещал закрытый, элитный банный комплекс «Серебряные купола» на самой окраине города. Это было его священным ритуалом, единственным местом, где он появлялся без своей многочисленной свиты и усиленной охраны, полагаясь лишь на бдительность местных вышибал и стандартную, пусть и продвинутую, систему безопасности комплекса. Здесь он был уязвим.
Мы начали готовить операцию с дотошностью, ювелирной точностью и хладнокровием, которых требовал Кодекс. Каждый из нас отвечал за свой участок. Альфред, используя свой гениальный талант к взлому и остатки чудом сохраненного оборудования, дистанционно взломал систему бронирования и безопасности комплекса. Он изучил до секунд расписание работы, маршруты и графики патрулей внутренней охраны, типы и углы обзора камер видеонаблюдения, частоты и протоколы связи. Он создал ее цифрового двойника и мы часами прорабатывали на нем все возможные сценарии. Лия, проникнув на территорию под видом эксцентричной богатой клиентки, интересующейся архитектурой, составила подробнейший, пометочный план всего здания, отметила все возможные входы и выходы, включая служебные и технические, вентиляционные шахты и канализационные тоннели, слепые зоны камер и акустические аномалии в коридорах. Алина погрузилась в изучение человеческого фактора. Она составила досье на каждого ключевого сотрудника — начальника охраны, банщиков, массажистов, администраторов. Выявила их слабости, привычки, финансовые проблемы, семейные обстоятельства — все точки для потенциального, точечного воздействия, шантажа или подкупа в критический момент. Я же изучал саму цель — Козина. Его поведенческие паттерны в бане: сколько точно времени он проводил в парилке, в каком порядке посещал помещения (парилка-бассейн-комната отдыха), как вел себя, когда расслаблен (становился невнимателен, терял бдительность, много пил ледяной воды). Мастер учил меня не просто убить его, а сделать это максимально чисто, тихо, без паники и следов. Так, чтобы это выглядело как несчастный случай — скачок давления, сердечный приступ от перегрева. Наша цель была не в устрашении, а в точечном, хирургическом устранении ключевого звена управленческой цепочки без лишнего шума и внимания.
Мы репетировали сценарий снова и снова, доводя каждый шаг до автоматизма. По плану я должен был проникнуть в комплекс через вентиляционную шахту на крыше, которую Альфред должен был дистанционно отключить от датчиков движения и вибрации ровно на семь минут. Пройти по заранее изученным слепым зонам, отмеченным Лией, в предбанник, где Козин отдыхал между заходами в парилку, в самый пик его расслабления. Нанести безболезненный, молниеносный удар с помощью специальной иглы-перстня с быстродействующим, сложнокомпонентным ядом, маскирующимся под симптомы сердечного приступа, яд из древних запасов Мастера. И исчезнуть тем же путем до того, как тело обнаружат.
Вечером накануне операции мы собрались в зале в полном составе. Настроение было предельно сосредоточенным, серьезным, но без нервозности. Мы уже не были теми испуганными беглецами, какими пришли сюда месяц назад. Мы были отточенным, настроенным инструментом, оружием, готовым к точному выстрелу.
Мастер обвел нас своим орлиным, всевидящим взглядом, и в его взгляде читалась странная смесь суровой гордости и отеческой тревоги. 'Завтра на рассвете, — произнес он тихо, но так, что каждое слово било в цель, — мы совершим первый настоящий шаг. Первое дело возрожденного Ордена. Помните это!
Глава 17
Первое, что я ощутил сегодня — это пустота. Не та, благословенная тишина утра, когда мир еще спит, а тревожная, зияющая пустота присутствия, которое должно было быть, но его не было. Воздух в моей спальне, обычно наполненный ровным, едва слышным дыханием старого ассасина, спавшего в кресле у окна, был неподвижен и мертв.
Я открыл глаза, не делая резких движений. Лезвие, всегда спрятанное под подушкой, мягко уперлось в мою собственную ладонь. Я провел взглядом по комнате: полосы предрассветного сизого света ложились на полированный пол, выхватывая из мрака знакомые мне до боли очертания мебели. Кресло у окна было пусто. На его сиденье не было и намека на вмятину. Видимо он даже не остался переночевать.
«Снова ушел», — беззвучно прошептали мои губы самому себе в одиночестве данного утра. Во мне было не чувство страха или брошенности, а знакомое, почти отеческое раздражение потеснило сон. Старик. Древний, как сами устои нашего гибнущего Ордена, он всегда исчезал в самые, ключевые моменты. Видимо понимал, что мы справимся без него и занимал позицию активного наблюдателя. Словно невидимый режиссер, он расставлял декорации, подсказывал нам мизансцены, а сам удалялся в темноту зала, дабы наблюдать за спектаклем со стороны, оценивая игру своих учеников. Мне было не сложно его понять.
Он сделал свое дело. Он обучил нас, выковал из нас оружие, вдохнул в наши души тень былой славы. Теперь его роль — наблюдение. Думаю он заслужил немного
