Министерство магии - Денис Стародубцев
Сбросив одеяло, я босыми ногами ступил на холодный пол. Дребезжащий висок напоминал о вчерашней ночи, о долгих часах планирования и бесконечных спорах. Но это был привычный дискомфорт, старый товарищ. Я потянулся, чувствуя, как позвонки издают тихое удовлетворенное потрескивание. Мое тело — это инструмент, и, как любой инструмент, оно требовало ежедневной заточки и ухода.
На кухне, заваленной картами, чертежами и странными механизмами Альфреда, царил привычный хаос. Я отодвинул пачку пергамента с изображением системы вентиляции Банного комплекса «Эбеновый кит» и принялся молча готовить кофе. Зерна, привезенные из далеких южных колоний Империи, имели густой, почти дымный аромат. Аромат пробуждения. Аромат жизни, которую мне предстояло сегодня оборвать одному мерзкому уроду.
Пока закипала вода, я приступил к упражнениям. Это был не просто набор движений для разминки мышц. Это был ритуал. Медленные, плавные движения Цигун, чтобы успокоить ум и разогнать ци по меридианам. Резкие, отточенные удары по воображаемым противникам, отработка стоек и уходов с линии атаки. Каждый мускул, каждое сухожилие пело свою партию в этой утренней симфонии подготовки. Я чувствовал, как энергия наполняет тело, сменяя вязкую усталость упругой готовностью. Я был клинком, который вынимают из ножен, чтобы провести по точильному камню в последний раз перед боем.
Затем — душ. Левая рука сама потянулась к крану с синим кристаллом, а не с красным. Я не стал себя пересиливать. Ледяная струя обрушилась на меня, сбивая дыхание, заставляя сердце выпрыгнуть из груди. Каждый мурашек на коже кричал о протесте, но я лишь стиснул зубы и подставил лицо под ледяной поток. Боль. Холод. Дискомфорт. Это были мои старые союзники. Они закаляли не только тело, но и дух. Они напоминали, что за стенами этого убежища мир не просто холоден — он враждебен, беспощаден и его нужно встречать во всеоружии, с абсолютно ясным и холодным сознанием. Кровь, которую предстояло пролить сегодня, будет не горячее этой воды.
Когда я вышел в общую комнату, уже облаченный в простые, темные одежды, удобные для движения и не привлекающие внимания, остальные уже собрались.
Алина, наша «хамелеон», нервно перебирала пальцами кисть своих огненно-рыжих волос, отчего ее сложная прическа, предназначенная для образа куртизанки высшего полета, грозила рассыпаться в один момент. Ее глаза, обычно ярко-изумрудные и насмешливые, сейчас метались по комнате, избегая встречи с моим взглядом. Она оттачивала у зеркала нужные движения: походку, изгиб спины, томный взгляд из-под длинных ресниц. Но в ее пластике читалась скованность, желание не соблазнить, а убежать от всего этого куда-то далеко подальше.
Лия, напротив, сидела в углу, неподвижная, как статуя. Ее темные волосы были убраны в строгий пучок, а лицо не выражало ровным счетом ничего. Но я видел. Видел, как безнадежно сжаты ее кулаки, как ногти впиваются в ладони, оставляя красные полумесяцы. Она смотрела в одну точку на стене, где висел старый каллиграфический свиток с девизом нашего Ордена: «Мы работаем во Тьме, чтобы служить Свету». Она повторяла эти слова про себя, как мантру, пытаясь заглушить дрожь, пробивавшуюся изнутри. В целом она достаточно хорошо справлялась со стрессом.
Альфред, наш техник и взломщик, что-то яростно паял, склонившись над своим портативным коммуникатором. От него пахло озоном и жженым металлом. Он что-то бормотал, спорил сам с собой, ронял инструменты. Его обычная уверенность куда-то испарилась, оставив лишь разрозненный набор нервных тиков.
Они нервничали. Еще бы. Вчера они были просто учениками, тайными последователями древнего культа, изучающими историю, философию и боевые искусства по пыльным фолиантам. Сегодня им предстояло стать тем, о ком они так много читали. Ассасинами. И не на учебной арене, а в реальном мире, где кровь — будет на их клинках, а ошибка стоит не выговора, а жизни.
Я налил себе еще кофе и прислонился к косяку двери, наблюдая за ними. Для меня это была одна из нескольких сотен таких «встреч». Я сбился со счета, сколько ублюдков, тиранов, коррумпированных чиновников и прочего морального отребства отправил на тот свет. Иногда это была точечная работа — один выстрел из теневого арбалета с крыши, один удар отравленным клинком в толпе. Иногда — кровавая жатва в темных залах, когда приходилось прокладывать путь через десяток охранников, чтобы добраться до цели. Но финал всегда был одинаковым: цель уничтожена. Контракт выполнен. Баланс — на секунду — восстановлен.
Мое спокойствие, казалось, действовало на них раздражающе.
— Как ты можешь быть таким… спокойным? — не выдержала Алина, переставая крутиться перед зеркалом. — Мы идем убивать человека!
— Нет, — моя чашка с тихим стуком встала на стол. — Мы идем исполнять приговор. Приговор, который этот человек сам для себя подписал, когда тридцать лет назад участвовал в уничтожении нашего Дома. Когда убивал наших братьев и сестер. Козин — не «человек». Он — цель. Орудие Империи, которое сломалось и стало работать против своего народа. Мы — те, кто пришел это орудие утилизировать.
Лия подняла на меня глаза. В ее взгляде читалась не неуверенность, а жажда.
— Он прав, Алина. Это не убийство. Это возмездие. Справедливость.
— Справедливость пахнет кровью? — съехидничала Алина.
— Да, — без тени сомнения ответил я — Всегда. Иначе это просто красивая сказка.
Альфред наконец оторвался от своего прибора.
— Каналы охраны взломаны. Я подменил частоты их персональных коммуникаторов. У нас будет окно в двенадцать минут. Ровно. Потом включится резервная система, и все, что они будут бормотать друг другу, станет для меня белым шумом.
— Двенадцати минут более чем достаточно, — я отпил последний глоток кофе. — Пора. Занимайте исходные позиции. Помните план. Доверяйте друг другу. И не забывайте дышать.
* * *
Банный комплекс «Эбеновый кит» был не просто местом для омовения. Это был символ статуса, клуб для сильных мира сего, где за стенами из черного мрамора и позолоты вершились судьбы Империи. Сюда приходились не помыться, а показать себя и быть увиденным, заключить важную сделку, получить нужную аудиенцию.
Воздух здесь был густым, влажным и тяжелым от ароматов дорогих масел, экзотических цветов и скрытого разложения. Шепотки, доносившиеся из-за полупрозрачных занавесок, были куда красноречивее любых официальных указов. Здесь Империя снимала свои церемониальные одежды и представала такой, какая она была — старой, уставшей и прогнившей насквозь.
Алина и Лия растворились в этом мире мгновенно. Их метаморфоза была поразительна. Скованность Алина сменилась томной, вальяжной грацией кошки. Ее взгляд, скользя по прислуге и охране, был одновременно вызывающим и недосягаемым. Она была идеальной мимикрией.
