Батиплан - Дмитрий Валентинович Янковский

Я несколько раз убеждал Бориса проверить батиплан на доступные глубины для погружения, но он каждый раз отказывался, мотивируя это необходимостью отойти намного дальше от берега. Никто из нас не знал, как отреагируют биотехи на изменение нами курса. С одной стороны, я понимал необходимость проверки этого, с другой понимал Бориса. Мы сейчас были не в том финансовом состоянии, чтобы хоть как-то рисковать кораблем. Сначала нужно добраться до Рошана, поднять остатки золота, а затем уже предаваться экспериментам.

Но и к Рошану Борис не спешил. Он прекрасно понимал, что не смотря на некоторые навыки, полученные в виртуальных полетах на батиплане, он больше принесет пользы в качестве капитана, принимающего более масштабные решения, чем пилот. К тому же еще прошлый выход в океан показал, что двум людям в стрелковом комплексе делать нечего, а вот пилоту одному справиться сложно. Подумав, Борис решил кардинально изменить штатное расписание. И, думаю, им двигала не только тактическая, но и стратегическая целесообразность.

Он приказал уложить батиплан на дно, затем велел Кате перебраться в рубку, а Доку полностью вверил стрелковый комплекс, приставив к нему Саймона, в качестве корректировщика. Довольны остались все. Док получил больше власти и приобрел подчиненного, Саймон перебрался ближе к оружию и получил возможность принять участие в убийстве тварей, сам Борис вернул себе капитанское кресло, а мы с Катей снова оказались в одной упряжке, чего нам не хватало на базе.

К тому же всем, кроме Дока, предоставилась возможность эмоционального отдыха, после тех потрясений, которые вся команда пережила по вине Ольги. Док отдыхать не мог, он должен был, подменяясь с Саймоном, непрерывно следить за поведением биотехов, используя пассивный режим сонара. Мы надеялись, что их тактика ненападения останется прежней, но одной надежды в океане мало.

Пока батиплан лежал брюхом на шельфе, на глубине почти в сотню метров, я, по заданию Бориса, взялся вдохновенно учить Катю навыкам пилотирования на симуляторе. И она сразу начала показывать отменные результаты. Реакция у нее была превосходная, глаз острый, к тому же она была сильно мотивирована работать в одном пространстве со мной, и это помогало ей добиваться поставленных целей.

День ото дня, пока мы с Катей сидели рядом в креслах и отрабатывали маневры на виртуальных моделях за настоящим ходовым пультом, наши отношения все более крепли. Нас снова связывало общее дело и общие цели, а эти узы крепче любых других. Мы вошли во вкус и с удовольствием врастали друг в друга, уже не имея к этому никаких помех.

Впрочем, иногда я вспоминал про Ольгу. Я представлял, как она выходит из комнаты, спускается вниз, и видит, что батиплан ушел без нее. Я понимал, насколько ей это больно. Ведь если ее рассказ был правдивым, ее так же оставили на тонущем корабле, и так же ее оставил любимый мужчина. Но меня это уже не трогало так, как могло бы тронуть всего несколько дней назад.

Но однажды мысль об Ольге подтолкнула меня к действию, которое кардинально изменило ход Большой Охоты. Пока Борис делал запись в ходовом журнале, Док с Саймоном следили за биотехами, а Катя упражнялась на симуляторе, я решил обшарить каюту Ольги. Зачем? На этот вопрос в тот момент я не смог бы дать четкого ответа. Но больше всего мною двигало подозрение, что все рассказанное Ольгой было ложью. От начала и до конца. И история с ее драматичным спасением, и намеки на трагедии в личной жизни. Меня мучила эта мысль, я хотел освободиться от не так же, как освободился от чар этой женщины, благодаря усилиям Бориса и Кати по моему спасению. Я хотел найти доказательства ее лжи. И, улучшив момент, я прокрался по коридору, и вскрыл ее дверь универсальной технической картой.

Я зажег настольную лампу, и принялся осматривать крошечную, как у всех, каюту. Я понимал, что большинство вещей, способных меня заинтересовать, Ольга хранила в комнате на базе. Но я надеялся, что перед походом она перенесла в каюту батиплана то, что считала нужным в длительном походе. Я был склонен верить в теорию Бориса, а значит, поведение Ольги всегда было лживым и показным, включая ее опоздания. Она могла приходить на сборы и построения вовремя, но нарочно не делала этого, чтобы привлекать внимание, выявлять союзников, вроде меня и Саймона. Возможно, так и было, возможно нет. В первом случае она была незаурядной актрисой, во втором не совсем здоровой психически. Но если она нам лгала, то и к походу, тайком, должна была подготовиться.

И все равно я ощущал угрызения совести, когда начал рыться в ее тумбочки и в ящике под койкой. Впрочем, чем больше я рылся тем больше становилось понятно, что Ольга к походу готовилась. Она запасла несколько смен одежды, причем, подобранной весьма соблазнительно, три разных вибратора для мастурбаций, планшет-трансформер, о котором никто, включая меня, не знал, около десятка флаконов с духами, столько же с туалетной водой. В общем, тот еще наборчик для боевой вылазки.

Угрызения совести быстро сменились злостью. И не на то, что я сам был слеп, когда другие видели Ольгу насквозь, а на Ольгу, которая без всякого зазрения совести разводила друга детства.

-- Хотя, какие мы к черту друзья? -- прошептал я, включая трансформер. -- Я сам себе выдумал эту дружбу, и жил с ней пять с лишним лет.

На планшете было много папок с данными, и по одним лишь названиям этих папок можно было сделать вывод, что Ольга не уволилась со своей работы, а лишь взяла отпуск. Я заглянул в одну из папок, найдя там свежие файлы по рабочим исследованиям, которыми она обменивалась буквально пару дней назад.

Уже окончательно разозлившись и наплевав на рамки приличия, я открыл почтовую программу, и начал просматривать свежие письма. Скоро меня начало колотить от охвативших эмоций.

В переписке с двумя подругами, обе из которых были коллегами по работе, Ольга хвасталась, на какое теплое местечко устроилась, и как развела на чувства одного из главных мужиков. Меня, как я понял, хотя она имен не писала. Так же я нашел весьма интимную переписку с тремя парнями, которую Ольга вела