Батиплан - Дмитрий Валентинович Янковский

Глава 1 "БАТИПЛАН"

Прошло больше года со дня, когда Катя упала в шахту, но мне всё равно было тяжело вспоминать об этом. Я отдавал себе отчёт, что моей вины в этом не было, но всё равно чувство ответственности, скорее мистическое, чем обоснованное событиями, лежало на мне тяжким грузом. Ещё тогда, больше года назад, у меня возникла мысль, что люди, сами того не желая, приносят себя в жертву ради моей мечты о Большой Охоте. Даже не ради моей мечты, скорее в силу моей одержимости.

К примеру Коча погиб не просто так, а стараясь дать мне возможность поднять больше золота с баржи. Он говорил мне, что надо уходить, но мне казалось, что ещё чуть-чуть, ещё пару ходок, и, понятное дело, донная платформа нас накрыла ракетами. Зато теперь, даже после постройки батиплана, которая потребовала больше средств, чем мы ожидали, у нас остались средства. Мы не чувствовали себя на мели, и это было важно, так как обладать батипланом мало, нужно его обслуживать, заправлять, загружать вооружения. Всё это стоило золота, и именно благодаря Коче оно у нас оставалось.

Или взять Катю. Она разбилась в тот самый день, когда прошли успешные испытания модели батиплана, главные, после которых приняли решения о постройке полноразмерного корабля. Словно она заплатила своей неудачей за мою удачу.

Когда она лежала в медицинском модуле под присмотром Саймона уже после операции, я не удержался и сказал о своих мыслях. Катя лишь улыбнулась и ответила:

- Даже бы если это не было полным бредом, если бы от этого зависело, пройдёт модель испытания или нет, я бы сама прыгнула в шахту. Вот, Док нарисовал наш портрет, где я положила голову тебе на плечо, а ты при этом отрешённо смотришь вдаль. Док думал, что нам рисунок не понравился, а я от него в восторге. В нём передана сама суть моего чувства. Я очень тебя люблю, Андрей, и я не ревнивая кошка, я не собираюсь дёргать тебя за то, что ты увлечён Большой Охотой больше, чем мной.

- Я не увлечен Большой Охотой больше, чем тобой, - пробурчал я.

- Не цепляйся к словам! - Катя поморщилась, словно от боли. - Знаешь, я считаю, что любовь является достоянием любящего, а не того, кого любят, понимаешь? Любовью невозможно одарить, как многие думают, её нельзя предложить. Она является ценностью только для любящего, он от неё получает удовольствие, а не предмет любви. Предмет любви может получать удовольствие лишь в том случае, если сам любит в ответ. Но если нет, чужая любовь становится для него обузой, а не даром. Понимаешь?

Я задумался. Катя была права. Нет в отношениях наказания хуже, чем когда кто-то, к кому ты равнодушен, размазывает по тебе влюблённые сопли.

- Понимаю.

- Раз понимаешь, не мешай мне тебя любить, как мне нравится, и получать от этого удовольствие. Если я решу умереть ради тебя, не хватай меня за руку, не обламывай кайф.

- Тьфу на тебя! - я решил обратить это в шутку, хотя понимал всю серьёзность сказанного.

Катя вздохнула, и я решил не строить из себя придурка.

- Извини, - произнёс я. - Но и ты пойми, что я очень тебя люблю и очень не хочу тебя потерять. Прикинь, когда ты упала, я дал клятву Саймону, что возьму его бандитскую рожу в команду, если он тебя вылечит.

- Вот это номер! - Катя хотела рассмеяться, но придержала рукой свежий шов и сдержалась.

- Ни фига не смешно. - Я нахмурился. - Клятва на крови любимой женщины, это нормально, что ли?

- Как минимум, это очень приятно для любимой женщины. - Катя поманила меня пальцем, я наклонился, и она очень нежно коснулась губами моих губ.

Но всё равно, даже после того разговора, чувство вины меня не оставило, и я знал, что с этими многими чувствами вины за бедствия близких людей, мне придётся прожить жизнь.

Сайман, конечно, остался, хотя мне и пришлось проявить авторитарность. Борис был против чужака, да ещё который на короткой ноге с бандитами, Док твердил о неоправданной склонности Саймона к риску на пустом месте, но мне было без разницы.

- Я командир, за мной последнее слово в наборе команды, - заявил я тогда.

О кровавой клятве, конечно, рассказывать я не стал. Не пристало Железному Хаю как называли меня за глаза, тонуть в чувствах кисейной барышни.

Кстати, на самом деле никто не пожалел, что Саймон остался.

Едва кончились выходные, с завода пришло сообщение, что нам везут батиплан. Борис радостный заскочил в нашу с Катей комнату без стука, хотя раньше никогда себе этого не позволял.

— Едут! — сообщил он с сияющими глазами.

Мы сразу поняли, кто едет и с чем, переспрашивать было глупо. Мы втроем уже больше года ждали этого дня.

— Ура! — Катя вскочила из-за стола и захлопала в ладоши.

А я ничего не сказал. Вспомнилось, как после гибели Кочи мы перевозили золото в Бенкулу, как нашли базу и начали ее обустраивать. А потом, в одну из штормовых ночей, я выложил новым партнерам свои соображения насчет сверхскоростного подводного аппарата. Я не был инженером, но и мне было понятно, что механическое средство под водой не сможет конкурировать с торпедами в скорости. Обычное подводное средство — по крайней мере. Но моя идея состояла в том, чтобы сменить для аппарата среду — дать ему возможность перемещаться в облаке газа, не поднимаясь выше поверхности океана. Сделать это, на мой взгляд, можно было только одним способом — разогревать воду вокруг корпуса до газообразного состояния. Ни о каких гребных винтах в данном случае и речи быть не могло, так что с самого начала мы подумали о реактивном приводе. Инженеры из Ангарной Бухты, получившие заказ на проект, долго чесали в затылках, но сумма, предложенная нами, не предполагала отказа. И они согласились. А затем, по готовому проекту, началась постройка судна.

— Пора собираться, — сказал Борис. — Транспорт подойдет к базе минут через двадцать. Надо подготовить тягач.

Едва у нас на базе появилась первая техника, меня сразу записали в водители. Оно и понятно — Катя за