Рывок в будущее - Владимир Викторович Бабкин
Понятно, что к такому прогрессу мы с женой руку приложили. Но и сменивший меня на столичном генерал-губернаторстве князь Юсупов не сбавил темпа. Тот же Шляхетский корпус и его театр он лично курировал. Да и для Морской Академии не поскупился из своих средств Вильгельма Фридемана Баха, старшего сына подлеченного стараниями Лины Иоганна Себастьяна, пригласить.
Так что, не удивительно что концерт открылся «Токката и фуга ре минор», которая полюбилась уже публике в авторском фортепианном и органном исполнении. Вильгельм Иоганнович сегодня превзошёл всё что я слышал здесь. Похоже, что он нашел свою стезю. Слаженная игра струнных и духовых инструментов зачаровывала не хуже труб органа. Да и сам маэстро так виртуозно управлял этим подаренной мною палочкой что многие в восхищении приходили именно на него и смотреть. Впрочем, на меня тоже все смотрят с почтением. Смог я за два года, чинов не имеючи, своё положение в обществе восстановить. Даже задвинул некоторых Матушкиных фаворитов.
Здесь же у меня сегодня был другой фаворит – курсант Гардемаринской роты Савватий Закревский. Я его сам когда-то познакомил со скрипкой, а потом Разумовский находил для «племенника» лучших учителей. Собственно, Савка отдал всего себя морю и скрипке. Да и своим сёстрам и кузенам всегда первым заступником был. Большое у него, романтическое сердце. Даже не знаю стоит ли ему правду теперь говорить.
Собственно, он проблема больше для Елисаветы Петровны. Пока. Но не только.
Вначале думали, как войдёт «Савватий Осипович» в возраст, «опознать» его перед Сенатом, даже отца его Антона Ульриха пригласить. А потом дать подписать акт об отречении от своего законного Престола в пользу моей тётушки. Только вот расшатала она государственную систему. Даже если Сенат будет под охраной Лейб-Компанийцев, то, когда в стране узнают, что жив Иоанн III, то многие могут мятеж или смуту учинить. И это не какой-то самозванец. Официально признанный и Императрицей, и Сенатом Император Иван Третий. Живой и здоровый. А что отрёкся… Принудили! Настоящего Царя!!! Богом избранного!!! Кто, кроме Бога, может Его Помазанника отречь?!!! Никто!!!
К тому же всегда найдётся кому подбросить в этот огонь золочёные дровишки. А бунт слеп всегда, что французский, что русский, что непальский. Выжгет начатое мной до основания. Елисавета этого боится и не совладает. Так что не будем лиха будить.
Глава 11
Рубикон Петра Третьего
Иллюстративная картинка. Питер Ван Гюйс. «Игра в шахматы».
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ГУБЕРНИЯ. ОРАНИЕНБАУМ. БОЛЬШОЙ ДВОРЕЦ. ШАХМАТНЫЙ ЗАЛ. 13 января 1753 года.
Защита Филидора.
Серьезное начало партии в условиях того, что разыгрывает его Мастер и Автор.
Усмехаюсь. Мы не первый раз играем. Филидор гостит у меня во дворце. Приятно поиграть с опытным шахматистом. По праву лучшим в мире сейчас. Есть ещё Легаль, его учитель, но, всеми признается, что учитель уступил первенство своему ученику, занимая скромное второе место в международной шахматной табели о рангах.
Мне до обоих очень далеко и Филидор явно не щадит меня и моё самолюбие. Но, в конце концов, мы же ради шахмат тут собрались. Хороший вечер, пылает камин, приятные напитки и к напиткам. Двое мужчин собрались скоротать вечерок и поболтать о том о сём.
В том, что он меня обыграет у меня сомнений не было. Не того уровня я гроссмейстер. Он и Людовика XV громил. Никакого тебе пиетета перед Августейшими Особами! Этот парижский Луй даже обиделся. Но, я не сноб, и, всё же, более сильный чем Людовик игрок. Даже выигрываю одну партию из трёх. Мог бы и чаще, но, времени тренироваться нет. Не для того играю. Главное, чтоб было интересно.
– Франсуа, есть ли вести из Парижа?
Тот кивнул.
– Да, Пьер. Сегодня прибыло письмо. И шкатулки с маленькими подарками для вас и прекрасной Екатерины. Я хочу вручить их вам после окончания партии.
Прекрасно, будет чем задобрить Лину, которая открыто намекала мне о том, где она видела шахматы и Филидора в сегодняшний томный вечер. Так что нужно было по-быстрому с честью проиграть, и, соблюдая нормы вежливости, отправляться в спальню на сладенькое.
Но, вечер и партия были оговорены заранее, и я не мог отменить договорённости.
– О, Франсуа, спасибо. Екатерина будет очень благодарна! Что ещё слышно из Парижа?
– Что может быть слышно в столице Мира и Европы? Версаль, балы, приёмы, поэты, художники, блестящий высший свет!
– Скучаете?
– Помилуйте! Как можно не скучать по Парижу и Версалю! Признаюсь вам, Пьер, вашему Петербургу далеко до европейских столиц, уж не обессудьте мою откровенность. Впрочем, ничего удивительного. Россия – молодая держава. И ваш дед основал не только Санкт-Петербург, но, и Россию в нынешнем понимании.
Усмехаюсь.
– А до деда моего что было?
Тот пожимает плечами.
– Трудно сказать, Пьер. В Европе до сих пор верят, что по русским улицам бродят медведи с балалайками, а истории у России нет вовсе. Дикий край.
Ну, эта концепция мне знакома. И в мои будущие времена многие так «в цивилизованном мире» считали.
Словно в подтверждение моих мыслей, Филидор продолжил:
– Другое дело – Франция. Париж и многие наши города основаны ещё две тысячи лет назад древними римлянами. Да, были века упадка после падения Рима, но мы всё же подхватили факел Цивилизации. Впрочем, Пьер, кому я рассказываю, вы же сами владетельный герцог, родились, выросли и получили образование в Европе. И ваша блистательная супруга Екатерина тоже. Увы, не всегда России везёт на просвещённых правителей.
Филидор вступал на тонкий лёд политики, и я насторожился. Формально, он ничего такого не сказал, но настроение беседы обозначил.
– Пьер, в Европе очень надеются на вас с супругой. Вы могли бы многое привнести в Россию и сделать жизнь народа более цивилизованной. Франция открыта для этого и готова помочь вам в этом благородном деле. Европейское образование и гений могут творить чудеса. Я так слышал, что в Петербурге строились корабли на паровой тяге? Почему прекратили работы над ними?
Разговор всё более интересный. Вечер перестает быть томным. Прости, Лина, придётся тебе подождать. Не скучай.
Пожимаю плечами.
– Ну, это был опыт. Неудачный. У нас опыты не всегда удачные. Вот, к примеру, все попытки придать шарам с теплом внутри хоть какое-то подобие управляемости, закончились ничем.
