Патриот. Смута. Том 4 - Евгений Колдаев
Надо не одну шикарную да расписную, а сотню, лучше даже тысячу — чтобы людей снарядить. А как это сделать? Неясно. Не обменяет же никто одну дорогую на сотню простых.
Призадумался я.
— Григорий. — Махнул я рукой, пока еду заносили. — Наедине поговорить бы.
Подьячий поднялся, мы вышли в коридор.
— Давай ко мне в комнату, чтобы без лишних ушей.
Он кивнул, поднялись, зашли.
— Скажи, сколько у нас серебра, собрат мой?
Тот вздохнул, бороду козлиную свою погладил.
— Воевода. Я точно не считал. Раньше сказал тебе, что восемь тысяч ефимков. Думаю… — Он вздохнул. — Ефимков да, восемь. Но в золоте еще есть.
— Сколько?
— Четыре тысячи рублей. Эти я посчитал. Ровно. Оно внизу под серебром лежало в каждой сумке поровну. По пять сотен рублей.
— Что еще?
— Получается. Примерно три с полтиной тысячи рублей выходит серебром, если переводить. И четыре золотом. — Повторил Григорий. — Это то, что у Артемия с собой было. Примерно пятьдесят рублей в мелкой монете, это то, что от разбойников забрали. У Жука примерно три сотни. Часть в золоте. Ну и в каменьях есть кое-чего. Я в этом не разбираюсь, воевода. Но думаю, если продать — то столько же наберем. Наверное.
— А кому продать-то?
Он смотрел на меня грустным взором. Пожал плечами.
— В том и дело, что в Смуту особо все это и не продашь. Даже не заложишь. Оружие и хлеб нужнее. Кузнец за камни вряд ли работать будет по их реальной цене. Тут, ювелиры нужны и торговля. Может в Нижнем люди такие есть. Может, не знаю. — Помолчал чуть, добавил. — Стоит ли Путяте только довериться, тут сам решай. Не наш он, пришлый.
Я кивнул, логично говорил сотоварищ. А вот доверять ли Боброву в делах денежных, это вопрос. Прикинул на пальцах. Выходило порядка восьми тысяч рублей. Если по курсу пять за наемника, то где-то полторы тысячи на месяц я себе мог позволить. Немцев. Хорошо снаряженных и обученных. Не корпус Делагарди, но хоть что-то.
А как наши будут служить? Плату-то я им обещал.
Самый надежный и логичный вариант, пожалуй, рассчитаться имуществом. Снаряжения у нас много. Да, не бесконечно, но как Путята говорил, снарядить всадника денег стоит. Пришли к нам люди в одних кафтанах, мы им в аренду, получается, оружие выдаем.
Хотя как в аренду — в рассрочку по факту за службу. То есть я даю снаряжение, которое потом у вас и останется, а вы, люди служилые, воюете за меня верой и правдой. Ну и кормлю я вас и какую-то мелкую монету платить обязуюсь.
По факту. До битвы под Клушино полтора месяца. От нее, если все удастся, до Москвы — недели две. Осаду мы не сможем организовать. Проломных пушек нет. Надежда только на то, что сдадут нам город без боя. Пустят своих, чтобы Собор Земский учредить. Выходит два месяца, может три.
Если по рублю платить, в месяц, а офицерам чуть больше — вот оно и выходит, что хватить должно. Впритык.
Звучало неплохо. В целом, иного плана развития событий я не видел. Вступать в споры с бойцами — глупо. Их и так строить в полки нужно. Отучать работать своими казацкими ватагами, где каждый, что имеет то и использует.
Значит, только четкий план. Выдача имущества во владение под запись и малые средства раз в месяц. Решено. Посчитаем вдвоем за эту неделю, что, сколько стоит и как кого снаряжать.
— Григорий. — Вышел я из раздумий. — А что у нас по имуществу?
— Копий много, воевода и саадаков. — Пожал плечами подьячий. — Мушкетов немного еще есть. Штук тридцать. Я их кузнецам поручил посмотреть, проверить еще перед отправкой к тебе. Когда выдавали воинам, вроде бы с поломкой были, на мой взгляд. Сабель тоже малость есть. Сотня может. Ну и всякого мужицкого инвентаря. Тесаки, топоры.
— Порох?
— Этого добра и свинца для пуль очень много. Я бы сказал — завались. — Он улыбнулся. Стену взорвать можно и еще останется на войну.
— Стену говоришь. — Я пристально на него уставился. — Елецкую?
Вздохну подьячий, глаза опустил.
— Я же так, воевода, для красного словца.
— А я, по делу. — Хлопнул его по плечу. — Идем. Отобедаем.
Спустились, начали трапезничать.
Здесь собрались почти все собратья, весь мой офицерский корпус. Сотники с атаманами на обед потянулись. Не было Якова и Тренко.
На мой немой вопрос предводитель беломестных казаков ответил, что за город они ушли, конницу обучать свою. Слаживаться в бою. Скоро будут, чуть запаздывают, дорога-то неблизкая.
Дело хорошее, славное.
Явился разгоряченный Франсуа. Посмотрел на стол, вздохнул тяжело. Все же еда ему русская, что для нас потребна была и сытна, не очень-то по душе была. Не привык он к ней и смириться никак не мог.
— Что скажешь о бойцах моих, учитель? — Улыбнулся я ему. Перешел на французский
Он остановился, покачал головой. Выбирал место, где сесть. Но стол как-то так вышло, был весь занят.
— Нем я для них, Игорь. Сложно. Но, люди смышленые. Удивлен, что учиться хотят. Московские солдаты лица свои кривили.
Я тоже был немного этому удивлен. Видимо, здесь, вблизи Поля и постоянно опасности умение защищать себя — значило жить. А не учиться этому, предвещало скорую смерть. А может быть, накладывались еще какие-то факторы.
— Язык учи, француз. Проще будет.
Он хмыкнул. Добавил.
— Ты прости, Игорь, мне без надобности. Денег заработаю, вернусь к себе.
Не понравились мне слова такие.
— А чего у нас остаться не хочешь?
— Я за деньги работаю. — Усмехнулся он. — А тратить их хочу там, у себя во Франции. На красивых женщин и хорошее вино. У вас тут брага да шишки. — Он схватил одну, куснул, сморщился. — Диву даюсь, как вы живете в таких условиях. Морозы зимой, ужас. Я думал, замерзну заживо даже в одежде. В мехах.
Настало время мне улыбаться.
— Франсуа. Не в вине
