Инженер Петра Великого – 8 - Виктор Гросов
Если батарея стала нашим химическим прорывом, то двигатель — памятником механическим ограничениям эпохи. За неимением легких и сильных постоянных магнитов, пришлось использовать тяжелые электромагниты: массивные железные сердечники, обвитые километрами медной проволоки. Значительная часть драгоценной энергии чудесных батарей теперь уходила не на вращение винтов, а на создание магнитного поля. Двигатель неминуемо должен был греться и пожирать ток, как ненасытный зверь, снижая общий КПД до удручающих величин.
А обмотка якоря? Сотни метров тончайшей медной проволоки, каждую жилку которой приходилось вручную покрывать лаком на основе нашего же «резиноида». Один дефект, один пузырек воздуха, одна микротрещина — и короткое замыкание превратит двигатель в бесполезный, дымящийся кусок металла.
Однако главной его ахиллесовой пятой стал щеточно-коллекторный узел. Нартов совершил чудо, выточив медные ламели коллектора с ювелирной точностью. Но щетки! За неимением графита их пришлось делать из подпружиненной бронзы, и это стало нашим проклятием. При пробном пуске они страшно искрили.
— Каждая вспышка — потерянная энергия и медленная смерть для всего узла, — глухо произнес подошедший Нартов. Он, как никто другой, понимал всю ущербность нашего творения (с учетом того, что я ему рассказывал о некоторых видах батарей, принципиально мощнее). — Он будет перегреваться, его будет клинить от металлической пыли. Капризная барышня получилась.
— Вот именно поэтому мы не можем пускать ее на бал без присмотра, — ответил я, постучав пальцем по чертежу. — Безопасность превыше всего. Андрей, я хочу, чтобы весь щеточный узел был заключен в герметичный медный кожух. С прокладками из «резиноида». Пусть искрит внутри, сколько ему влезет, но ни одна искра не должна вырваться наружу. Либо же направить все это вниз, подальше от конструкции «Катрины». Раз не можем устранить опасность, мы ее локализуем.
В этом и заключался компромисс. Мы не могли создать хороший двигатель, поэтому создали для него идеальные условия. Мощнейшая батарея компенсировала его прожорливость. Оболочка с горячим воздухом, делала аппарат «почти невесомым», снимала с него избыточную нагрузку. А роль двигателя была в точности, а не силе.
— Запомните, — сказал я, обращаясь и к Нартову, и к Магницкому. — Наша задача — не бороться с ветром, а помогать ему. Подруливать. Разворачиваться на месте, чтобы выбрать более удачное воздушное течение. Этот двигатель — рулевой на паруснике, а не гребец на галере Ему нужна послушность.
Вся наша «Катрина-3» была победой системного подхода, хрупким балансом прорывов и компромиссов. Надежный вал, гениальная батарея, капризный, но укрощенный двигатель и относительно простая система управления.
— Решение неоднозначное, — произнес Магницкий, глядя на чертеж защитного кожуха. — Но, боюсь, иного пути нет.
Я согласился.
Утром следующего дня мой кабинет превратился в ставку военного совета. За длинным столом, заваленным картами и донесениями, собрался весь цвет моего маленького государства: бледный Алексей, державшийся прямо; Андрей Нартов; Леонтий Магницкий; поручик Дубов. Чуть поодаль, у окна, стояла Изабелла. Сегодня она была здесь не как переводчица, а как глава Сводной палаты, мой главный аналитик. И, судя по всему, не только в этой роли.
Не успел я и рта раскрыть, как дверь отворилась и адъютант ввел капитана де ла Серду. Без шпаги, в простом камзоле, испанец выглядел постаревшим, хотя и не сломленным. Он остановился у порога.
— Я просила его впустить, Петр Алексеевич, — тихо сказала Изабелла, не оборачиваясь.
Вслед за ней поднялся Алексей.
— Капитан выполнял мой приказ, — хмуро произнес он. — Если кто и виновен в нарушении, то это я. Прошу вернуть ему шпагу и должность. Он нужен нам.
Я смотрел на старого испанца. Ни один мускул не дрогнул на его лице в ожидании моего решения. Заступничество царевича и молчаливая просьба в глазах Изабеллы — сильный ход. Но дело было не в них. Да, де ла Серда ошибся, его верность делу сомнений не вызывала. А в преддверии всего, что сейчас происходит на юге, разбрасываться такими людьми — непозволительная роскошь. И все же поступок испанца проел в моем доверии брешь. Он выбрал титул, а не меня. Все же нужно найти способ вытащить от Демидова Ушакова. Тот бы такой ошибки не совершил. Ушаков проверен временем, во всех смыслах этого понятия.
— Капитан, — позвал я, он вскинул на меня глаза. — Ваше место здесь, за этим столом. Адъютант, верните капитану его оружие.
Короткий кивок. Де ла Серда принял свою шпагу и занял место рядом с Дубовым. Он наверняка хотел много чего сказать, но было слишком людно, видать. В любом случае, команда снова была в сборе.
— Итак, господа, — я обвел всех взглядом. — Время разговоров кончилось. Техника готова. Теперь — план. Пойдем двумя эшелонами. Первый — воздушный авангард. «Катрина-3». Наша задача — прорваться к острогу, доставить Орлову весть, что помощь идет. Мы станем глазами, будем вести разведку и координировать действия основных сил.
Сделав паузу, я указал на три грубые деревянные фигурки на карте.
— Второй эшелон — основной ударный кулак. Три «Бурлака» с десантом из лучших преображенцев. Их задача — пройти по степи, не ввязываясь в мелкие стычки, и нанести один, сокрушительный удар по главным силам Булавина, осаждающим острог.
Алексей весь подался вперед, сжав кулаки. На лице царевича так и плескалась отчаянная надежда. Он ждал этих слов.
— Командовать наземной группой…
— Я, Петр Алексеич, — перебил меня царевич. Он поднялся, опершись руками о стол. — Это должен быть я. Я хочу… Я должен доказать… себе, отцу, да всем… что я воин.
В его голосе звучал вызов. Взгляд в упор — выстраданное, взрослое решение. На миг я заколебался. Этот бой и впрямь был нужен ему. Но перед глазами встала другая картина: его обожженное, беспомощное тело под обломками, холодный взгляд Брюса… Нет. Риск был недопустим.
— Еще не время, Алексей Петрович, — ответил я. — Сейчас твой бой — здесь. Твое оружие — «Общая Компанейская Казна» и «Стальной Хребет». Пока мы будем воевать, ты будешь держать тылы. Если ты сейчас бросишь все и уйдешь со мной, наши враги в Москве и Петербурге сожрут все наши начинания за неделю. Уж ты-то прекрасно знаешь это. Если уж против наследника престола не боятся поднять голос, то кто их еще остановит? Ты нужен здесь не меньше. Как гарант того, что нам будет куда возвращаться. Это не менее важный и куда более сложный фронт. И я уверен, что ты это
