Рывок в будущее - Владимир Викторович Бабкин
– Благодарю, – оборачиваюсь к Лине, – дорогая, позволь тебе представить управляющего дворцом и всем нашим тут хозяйством.
Тот перед Великой Княжной попытался валенками изобразить щелканье каблуками, ничего понятно не вышло, но Лина приветливо улыбнулась.
Офицер четко и выверено кивнул головой.
– Ваше Высочество, разрешите отрекомендоваться. Майор артиллерии Арцеулов Аристарх Модестович. Имел честь быть представленным Петру Фёдоровичу в перерыве между штурмами крепости Гельсингфорс в сорок втором. Крепость мы тогда, с женихом вашим, взяли на бебут!
Усмехаюсь. Старый подхалим. Шучу. Он бравый и умный вояка. А бебут – это моя укороченная пехотная полусабля, выручавшая меня не раз. И в ночном лесу от стаи волков, и под стенами Гельсингфорса во время крайней войны со шведами.
Киваю.
– А ещё, дорогая, Аристарх Модестович – наш сосед, у него деревня недалеко от Ново-Преображенского и большой любитель шахмат. Так что – рекомендую.
Лина улыбнулась и протянула руку для поцелуя. А она это делает вне высшего света не так часто.
– Рада познакомитса.
Управляющий галантно поцеловал руку Великой Княжны и будущей Хозяйки.
– Это честь для меня, Ваше Высочество.
Кивок.
– Для вас – просто Екатер’ина Алексеевна.
– Благодарю, Екатерина Алексеевна.
На русском Лина говорила всё ИСЧО слабенько, писала ещё хуже, гессенский акцент никуда не делся, она старалась, учила язык и произношение. Здороваться ей приходилось часто, потому, при знакомствах, она говорила по-русски. Но, она ничуть не стеснялась говорить на родном немецком в сложных ситуациях.
Я не возражал особо. Со временем научится. Времени у нас вагон.
Времена французского для русской аристократии ещё не пришли. А может, и не придут. Пока обойдёмся немецким. Высший свет и многие офицеры владели им, в той или иной степени. Вплоть до, как шутили в моём будущем: «Говорить не могу, читаю со словарём». Да и много сейчас тут немцев со шведами.
А потом и Лину в части русского языка подтянем, и остальных в чувство приведём.
Мне торопиться некуда. Впереди лет двадцать. Матушка со своим обмороком в дороге, напугала, конечно, но, слава Богу, вроде обошлось. Не праздна Матушка. А тут ещё поставленной мною печью Её возок перетопили. Довезли до Всехсвятского, отдохнула Государыня немного, и въехала в Москву под Рождество. Даже Царские часы и Божественную Литургию отстояла. А то, честно сказать, я уже испугался, что она решила досрочно Богу представиться и Корону свою на меня сбросить. Нет-нет, Матушка. Живи долго и счастливо. У меня и так дел хватает, и без интриг Двора, и без происков иных держав.
Так что, Боже, Царицу храни!
Тем более что угроза заговора и переворота никуда не делась. Сидим, как на пороховой бочке. Матушка тасует туда-сюда чиновников, войска, наших родственников сидельцев и самого малолетнего Императора Иоанна, меняет спальни, в которой спит в Зимнем дворце этой ночью. Триста Лейб-Кампанейцев, что те Триста спартанцев – последний редут в защите Матушки, ибо знают, что их убьют первыми, вдруг что. Тайная канцелярия работает без устали, а дыба у генерала Ушакова готова допрашивать без перерывов на обед. Но, уверенности нет никакой. Нет у меня уверенности, что ночью не прискачет гонец и не сообщит, что в столице или Первопрестольной случился государственный переворот и Престол возвращён законному Императору Иоанну Третьему, именуемому в моём прежнем веке Шестым. И тогда мне придётся хватать Лину и скакать к верным частям, пытаясь возглавить подавление мятежа против Елизаветы Петровны. Или меня самого, если я уже вдруг Император.
Весело у нас.
Так и живём.
* * *
МОСКОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ. НОВО-ПРЕОБРАЖЕНСКОЕ. ДВОРЦОВЫЙ ПАРК. 10 февраля 1744 года.
Зима в Подмосковье – это вам не зима в Питере. Даже в моём столичном Итальянском дворце зимой сыро и холодно, никакие камины не спасают. Протопить весь огромный дворец невозможно. Да и дорого очень. Потому и обитаема только часть дворца, остальные залы и помещения, которые не используются, просто изолируются, в том числе и утепляются, чтоб холод и сырость не шли в жилую часть. У Матушки в Зимнем ещё хуже. Во-первых, Зимний находится на побережье и с моря всё время дует сырой промозглый ветер. Во-вторых, во дворце слишком много помещений, которые так или иначе периодически используются. А их нужно топить. Да, и, вообще, Петербург построен у моря, посреди рек и болот. Климат отвратный даже летом, про зиму и говорить нечего. Угораздило же деда там строить…
Проблему с паровым отоплением дворцов я не решил пока. Ветхий дворец Меншикова. Проще новый, по уму, построить. Но, не сейчас. Да и не хочу светить лишний раз технологии. Разного рода иностранные лица часто бывают и в Зимнем, и у меня. Зачем показывать прогресс? Я хочу хотя бы лет пятнадцать форы. И не только в части отопления дворцов. Пароходы те же. И многое другое. Не зря говорят, что терпение – одна из главных добродетелей.
Потерпим. Христос терпел и нам велел, как говорят в народе.
Мы с Линой гуляем по парку. Дворец она уже обозрела. Прошлась по всем залам и комнатам. С балкона поглядела вдаль, оценив. Моя невеста, по-хозяйски, осматривает не только достопримечательности, но и хозяйство, которое отнюдь не народное, а вполне частное.
– Петер, а что тут будет?
Она указывает на засыпанное снегом явно незаконченное строительство у стены дворца.
– Думаю сделать зимний сад, так, чтобы с дворцом соединялся. Выпишем растения всякие. Птички поют.
– Петер, но Зимний сад – это очень дорого отапливать. Даже в Европе мало кто может себе это позволить.
Улыбаюсь. Хозяйственная моя.
– Придумаем что-нибудь. Паровые машины должны помочь с центральным отоплением. Там, правда, мороки много ещё, сами паровики, насосы, трубопроводы, радиаторы. Надеюсь, за год сделают. И для сада, и для дворца, и для мастерских. Склады с углём и дровами, подвоз организовать, рабочих. Много и по технической части нужно сделать. Пойдем внутрь мастерской, я тебе покажу котёл и насосы.
Мы заходим, и невеста моя с большим любопытством рассматривают металлические чудища.
– Это всё работает?
Усмехаюсь.
– Работает. Только недолго и опасно. Надо довести до ума. Поэтому в действии я пока тебе показывать не хочу. Мало ли что. Зачем нам нехорошие приключения.
Кивок.
– Ничего, любимый, я подожду. Я тебя больше ждала.
Мы нежно целуемся среди железных монстров будущего. У нас пока ничего такого-эдакого-личного нет. У Лины пунктик – до свадьбы ни-ни. Такое вот воспитание. А свадьба у нас нескоро. Так что пока просто поцелуйчики и воркования.
Выходим в парк и моя невеста, окинув взглядом окружающее, видимо посчитала место подходящим.
– С Днём рождения, любимый. Это тебе.
