Рывок в будущее - Владимир Викторович Бабкин
– Государь.
Киваю.
– Здравствуй, Кать. Порадуешь нас чаем? Устали все.
– Да, Государь.
Конечно, сейчас она на службе у Императрицы Всероссийской, но, она моя бывшая крепостная «дворовая девка Катька» и между нами… ну, вы поняли. Не только чай, но, и к чаю.
Гримасы судьбы. Вчера девка крепостная, сегодня дворянка Гольштинии и чин её при Дворе Матушки равен полковничьему.
Я вернулся в залу.
Чего я распоряжаюсь в Зимнем?
А я и не распоряжаюсь. Просто чаю распорядился. А, если серьезно, то у Государыни-Матушки я главный эксперт по вкусному чаю, а Катя – моя ученица. Вот Императрица и отправила меня надавать Катарине ценных указаний.
Несколько минут и чай подан. С плюшками и мёдом.
Елизавета Петровна блаженно откинулась в кресле.
– Хорошо-то как… Петруша, племянник мой дорогой, что задумчив-то так? Всё прошло наилучшим образом.
Киваю.
– Да, Матушка. Просто думаю, что об этом всём напишут историки.
Усмешка.
– Ну, что напишут, то и напишут. Это будет после нас, и мы об этом узнаем только на том свете.
– Да, Матушка. Но, хорошо ли это?
Лисавет изогнула бровь.
– Объяснись.
– Матушка, есть выражение, что историю пишут победители. Это так. Есть ещё два мудрых выражения – «что написано пером, не вырубишь топором» и «кто платит деньги, тот и заказывает музыку». Зачем нам ждать того, что неизвестно кто потом напишет о нас? О нашей Династии? Не проще ли нам самим найти некоего мужа с именем. Или без оного, имя мы и сами ему нарисуем, это несложно. И поручить ему написание «Истории Государства Российского»? Истории, которая нужна нам, а не истории, которая будет нужна кому-то потом. И не факт, что этот «кто-то» через сто лет будет лоялен нашему Дому. Зачем нам это?
Императрица задумчиво пила чай.
– Однако, Петруша, хочу заметить, что многое, даже в истории моего царствования, не слишком лицеприятно характеризует меня для потомков. Да и история нашей Династии, мягко говоря…
– Да, Матушка. Тем больше нам нужно обратить своё внимание на сие. Иначе, тот же я предстану пред потомками недалёким дурачком, который всю жизнь игрался в солдатики. Но, это ведь не так, моя Матушка?
Усмешка.
– О, да, это точно. Не поспоришь. У тебя очень дорогие солдатики. Даже по небу летают и паром пышут. Хорошо, допустим. Что предлагаешь?
– Найти исполнителя. Дать денег. Помощников. Засадить за написание. Понятно, что мы будем знать, что он там сочиняет о нас и наших предках. Поправим. Направим. «История Государства Российского за тысячу лет».
Лисавет рассмеялась.
– Так-таки за тысячу?
Делаю озабоченность на лице.
– Мало, Матушка? Ты только скажи. Опишем историю и за десять тысяч лет. Со времён Атлантиды.
Смех.
– О, нет-нет, не надо от Атлантиды. А то докатимся до того, что наши предки повелели выкопать Чёрное море.
Киваю.
– И Азовское тоже.
– Вот и я о том. Душа моя, что скажешь?
Разумовский, не встревая в беседу до этого, поставил чашку на столик и вздохнул.
– Душа моя, ну, что я тут могу сказать? Мысль верная, как по мне. Зачем нам ждать того, что напишут о нас, если мы им можем дать прочитать о нас то, что хотим мы? Вот, к примеру, сегодняшнее событие в крепости можно подать и так, и эдак. А мы в Анналы Истории запишем именно так, как потом будут учить в университетах и гимназиях. Поколения будут расти с этим знанием и будут уверенны, что именно так всё и было. Даже если это и не так на самом деле.
Лисавет посмотрела на мою невесту.
– Лина?
– Матушка, я поддерживаю это начинание, если вы хотите слышать моё мнение. В Европе каждый новый правитель требовал от переписчиков излагать историю событий в выгодном для него свете. Более-менее объективна история написана в монастырях, но, она тоже написана в угоду правящему Папе Римскому. И, нередко, новый Папа требовал изменить летописи, отменяя решения прошлого Папы или даже целой эпохи Пап. История – очень мягкая наука. Как глина в руках гончара. Почему бы нам не слепить именно тот кувшин, который нужен нам?
Вновь на меня.
– И кто сие будет начертать?
Пожимаю плечами.
– Я не знаю, Матушка. Это просто мысль. Если будет твоё соизволение, то я подумаю над этим и доложу тебе свои соображения.
– На том и порешим. Действуй.
* * *
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. УСТЬЕ НЕВЫ. ФЛЕЙТ «SØLØVE». 25 мая 1744 года.
С тяжёлым чувством Жак смотрел на уходящую в даль Российскую столицу. Гнев прошел. Но, он ни Бестужеву и его неблагодарной Императрице, вчерашний позор и сегодняшний апшид не простит. Эта, посаженная им, Жаком-Жоакеном Тротти, на престол, прижитая блудом девица, посмела его оскорбить! И это после того, как он, к неудовольствию своего короля, ей признание императорского титула принёс!
Желваки снова заходили на скулах маркиза.
Его выслали. Выслали навсегда. Вчера ему огласили высочайшее признание его persona non grata и категорический апшид-повеление – отбыть за границу «до истечения следующего дня». Маркизу не дали даже личные дела завершить! Он еле смог за тройную цену договорится о приличной каюте с капитаном этого датского флейта. Посольские дела принял де Сен-Совёр, а Жак не смог даже с Лестоком поговорить. Только с Брюммером накоротке. Тот попался ему невовремя и явно давал понять, что спешит. Но, кроме этого старого пройдохи, у де ла Шетарди не осталось верных клиентов при русском Дворе. Эта дочь обозной блудницы, всех за последние месяцы смогла извести.
Но, не это страшно. Даже Луи д’Юссон де Боннак, когда вернётся из Москвы сможет старые связи нарастить. Этот торгаш, по недоразумению титулуемый графом д’Алион, знает деньгам счёт и под видом коммерции уже многих чиновников и купцов русских прикормил. Беда не в том. Она, а точнее, Ужас, в том, что Парижу не на кого ставить! И за это, как бы, Людовик не захотел и самого маркиза на голову укоротить. А он-то тут при чём? Не мог он за полгода нового царя русским родить! Нет его! Даже невеста цесаревича настроена проавстрийски. Как и её папочка.
Три недели как похоронили Иоанна. Законного императора. Де ла Шетарди с Лестоком его тогда для воцарения Елисаветы Петровны свергли. Ан нет! Эта распутная девица перекрутила всё! Свергли, как оказывается, незаконную регентшу – мать императора. Как и та сама Бирона свергла до этого. И младенец Иоанн пребывал все эти годы с семьёй по малолетству. Так как его «соправительница», не хотела его по детскому состоянию с роднёй разлучить. Мол правили, как уже
