Последний герой СССР - Петр Алмазный
— Сын, я двадцать лет на заводе пашу и, поверь мне, точно знаю, что просто так ничего не дают.
— Буду большого человека возить.
— Это какого же? — не унимался отец.
— Да этого, — я кивнул на Петра, которого за моей спиной было почти не видно.
— Здрасте, — он выглянул из-за меня и, разулыбавшись, подтолкнул. — Влад, что встал, как пробка в бутылке? Проходи уже. М-ммм! А чем так вкусно пахнет?
— Руки мойте и проходите, я на стол соберу, — тут же засуетилась мама, увлекая гостя за собой в кухню.
— А чего его охранять? Не похож он на серьезного человека. На вид оболтус похлеще тебя, — недоверчиво проворчал вслед отец.
— Внешность обманчива, — не вдаваясь в подробности ответил ему.
За столом нас ждал неожиданный пир: лагман дымился в глубоких мисках, на плоской большой тарелке в центре горкой возвышались манты.
— Не успела сегодня ничего приготовить. Весь день с отцом в очередях простояли, талоны отоваривали, — то ли похвалилась, то ли пожаловалась мать. — Сбегала к Ахмеду в «Гульнару» с кастрюльками. Хороший человек, всегда выручит! Да вы ешьте, ешьте!
Петр ел, только за ушами трещало.
— Вы волшебница, так вкусно давно не ел, — нахваливал он, пропустив мимо ушей то, что ужин куплен в соседней забегаловке.
Мама зарделась и тут же налила ученому добавки. А у меня аппетита совсем не было. Просто долгий день, жара, и слишком много вопросов. Петр, со своей «длинной рукой» только подогрел интригу. Мне было до жути, интересно, чем же таким занимается «Р. И. П.» в общем, и Рохлин с Алферовым в частности?
Отец вдруг невпопад ляпнул:
— А у нас на заводе новое оборудование устанавливают. Итальянское. Криогенный снег делает. Для глубокой заморозки продуктов используем. Минус сто девяносто — и все, хоть мясо, хоть рыба, но в основном овощи-фрукты.
— Тема выгодная, заморозка быстрая и без кристаллов льда, — согласился Петр. — Потом размораживаешь такую клубничку или яблочко — как свеженькие. Да видел я это итальянское оборудование. Дорого и неэффективно. У меня тут товарищ собрал установку — фору в сто очков итальянцам даст. Так те же итальянцы его обхаживают, бешеные деньги предлагают за проект и прототип. До этого лет десять по инстанциям ходил, никому ничего не нужно было.
Я встал из-за стола. Прошел в свою комнату, достал со шкафа сумку, быстро покидал в нее футболки, тельняшки, белье, снял с вешалки пиджак, а брюки с белой рубашкой аккуратно свернул вместе с вешалкой и сунул сверху. Обрадовался, обнаружив еще пару джинсов — обычных, синих с желтой прострочкой. Сразу снял варенки и надел нормальные джинсы. Подумав, захватил полотенце.
В комнату заглянула мама.
— Я тебе тут зубную пасту собрала, мыло, шампунь, мочалку. Где будешь все это вечером искать? Да и не купишь сейчас ничего. Стиральный порошок положить или сюда привезешь, если стирка накопится?
Стиральный порошок в больших десяти килограммовых пакетах выдавали по талонам. Синие гранулы с приятным запахом сначала восхитили хозяек, но когда попытались стирать им, то руки разъедало серьезно. У мамы тоже были следы от ранок на руках, но она быстро сообразила, принесла с работы пачку резиновых перчаток.
— Обойдусь без порошка. Трусы состирнуть куска хозяйственного мыла хватит, — отказался я.
— Ты правда будешь его охранять? — Спросила мать. — Это же опасно! — В ее голосе звучали те же взволнованные нотки, что и перед моим уходом в армию.
— Скорее, возить его буду, так что не волнуйся.
Мама вздохнула и положила сверху собранных мною вещей связанный ею свитер.
— Пригодится, — сказала она, заметив мой удивленный взгляд.
Она вышла из комнаты, а я, на минуту замерев на пороге, посмотрел на плакат с Цоем.
— Ну что, друг, ты теперь тут хозяин, — тихо сказал я и прикрыл за собой двери.
Вышли из подъезда втроем. Отец вызвался проводить нас до машины. Еще бы, пропустить такое событие он не мог!
Засучил рукава спецовки, подошел к «Волге», постучал костяшками пальцев по капоту, будто прослушивал машину, как врач пациента. Затем рывком поднял крышку капота — и замер.
— Охренеть! — Восторженно воскликнул он. — Да это же зверь, а не машина! Вручную собирали, — пробормотал он, — по винтику. И такие люди, которые свою работу не просто делают, а еще и любят.
— Дядь Борь, а у нас других не держат, — Петр разулыбался, а я удивился: когда отец успел стать «дядь Борей»?
— Понимаю тебя, Петруша, — ответил отец, а я в очередной раз отметил, что ботаник вызывает у людей стойкое желание опекать его. Или пришибить — зависит от ситуации.
Отец заметил телефон между креслами водителя и пассажира.
— А это зачем? — Он нахмурился.
Я кивнул в сторону Петра, который отошел в тень дерева и любовался клумбой.
— Он у нас важная персона, всегда должен быть на связи. Ты не смотри на его раздолбайский вид. На самом деле он серьезный ученый.
Отец достал пачку «Беломорканала» — другого курева не признавал. Стукнул о ребро ладони — в отверстие выскочила папироса. Он вытащил ее, ловко смял патрон крест-накрест гармошкой. Сколько себя помню, отец курил папиросы, не признавая никаких сигарет — ни с фильтром, ни без него.
— Командировки будут?
— Будут, — подтвердил я. — Возможно, долгие. Матери пока ничего не стал говорить, чтобы не волновалась.
— Правильно сделал, ты же знаешь, она себе накрутит разного. Но все-таки не рискуй зря.
— Да какие риски, дядь Борь! — Петр подошел к нам и по свойски, будто мы с отцом были его лучшими друзьями, положил руки нам на плечи. — Мы же деньги мешками не будем перевозить, да и занимаемся исключительно наукой и передовыми технологиями. Так что ничего… как это сказать?.. криминального!
Отец усмехнулся, поскреб щетину на подбородке и, выпустив струю дыма, ответил:
— Понятно, что не деньги и не мешками, — посмотрел на меня серьезно, во взгляде я вдруг увидел уважение. — Но даже если бы было иначе, от своего сына участия в сомнительных делах я просто не ожидаю. И даже не потому, Влад, что воспитывал тебя как-то по особенному, а просто потому, что ты такой и любое сомнительное дело для тебя невозможно.
У меня в душе что-то сжалось, заплелось тугим узлом. Я обнял
