Последний герой СССР - Петр Алмазный
— Вполне объективный портрет, — Рохлин усмехнулся. — Книги писать не пробовал? У тебя бы получилось.
— Если доживу до пенсии, напишу мемуары, — в тон ему пошутил я.
— Ладно, теперь серьезно. Я вчера слушал твою беседу с Жоресом и Петром. Парень ты грамотный, за ситуацией следишь. С аналитикой все в порядке. И — что главное — крепко стоишь на ногах в реальной жизни. Будешь напарником Петра. Петр — голова, даже гений, но к сожалению во всем, что касается реальной жизни он хуже ребенка, в этом я с тобой соглашусь. Не приспособлен вообще. Каждый человек для него даже не друг, а брат и соратник по поиску смысла жизни. А дела предстоят серьезные. Твоя задача помимо прочих обязанностей, следить, чтобы с его головы даже волосок не упал. Особенно, в командировках и экспедициях. Подъемные получил?
— Да, — ответил лаконично.
— Завтра на складе получишь походную амуницию на себя и на Петра. Подгони под себя, ты знаешь как это делается, учить не надо. И помоги Петру. Петру в первую очередь, иначе он на первом же повороте берцы потеряет. Квартиры у вас на одной площадке, думаю, подружитесь. Завтра к девяти быть на совещании. Все, иди.
Рохлин пожал мне руку — крепкое, мужское рукопожатие. Я вышел. Посмотрел на Петра, тюкающего указательными пальцами по клавиатуре, и вздохнул. Вот даже не мог предположить, что буду нянькой при классическом «сумасшедшем ученом». А Петр, похоже, именно такой и есть. Почему-то вспомнился профессор из фильма «Назад в будущее». Петр даже внешне чем-то отдаленно напоминал Эммета Брауна: такое же облако вихров, высокий лоб, большие, почти круглые глаза. Разве что ботаник поплотнее и ростом пониже.
Петр закончил, оттолкнул клавиатуру и посмотрел на меня.
— Представляешь, чуть зуб не сломал! Прикинь, гайка каким-то боком в конфеты попала! — с восторгом воскликнул он.
— Да что ты говоришь? А диод съел и не заметил? — я не удержался от сарказма.
— Какой диод? Где? — Петр пододвинул к себе банку с монпансье, выудил детальку и, рассмотрев ее на свет, обрадовался:
— Э! Это не диод, это перспективная разработка! Модуль оперативной памяти, вместо биоса. Ты видел, какие биосы в этих гробах стоят? А раньше еще круче было — загрузочная дискета, — его передернуло.
Он снова посмотрел на детальку и ласково, будто живому человеку, сказал:
— А я тебя обыскался, маленький ты мой!
«Придурок, не вредный, но придурок», — я мысленно застонал, начиная понимать всю сложность предстоящей задачи.
— Петр, давай сейчас по пунктам. Я заеду домой, заберу вещи. Ты со мной или встретимся уже завтра утром?
— А у тебя дома мама, ужин, и супчик горячий, наверное? — мечтательно произнес он.
— Плюс-минус правильно. На счет супчика не уверен, но голодными точно не отпустит, — я улыбнулся.
— Тогда я с тобой! — Петр выключил компьютер и, сняв со спинки стула сумку, встал.
Ростом он был мне по плечо. Мой рост метр девяносто семь, трех сантиметров до двух метров не дотянул. Значит его рость где-то метр семьдесят восемь. Эдакий плотненький, но не толстый, лицо простецкое, в глазах любовь ко всему живому и какая-то детская доверчивость человека, с которым в жизни ничего плохого не случалось.
— Ты уже подписал бумагу о неразглашении? — спросил он, когда мы спускались по лестнице.
Я кивнул.
— Тогда немного введу в курс дела. Чем занимается наша контора? А занимается она тем, что ищет счастье, причем для всего человечества. Помнишь песню? — Он кашлянул и очень фальшиво напел:
— Будет людям счастье, счастье на века, у Советской власти…
— … длинная рука, — поморщившись, перебил его, произвольно закончив куплет. — Давай ближе к теме.
— А если ближе к теме, — произнес Петр неожиданно жестко, — то вот этой «длинной рукой» мы и являемся.
Глава 7
Вышли из здания и Петр уверенно направился к гаражу. Гараж находился под строящимися лабораториями, прямо под зданием. Неприметное место, наличие которого снаружи и не заподозришь.
Как только открылась дверь, я обалдел. Прямо перед глазами выстроились полевые УАЗы, тут же три потрепанных, но вполне боевых «Ниссан-Патрола», а дальше, за ними — две БМД, боевые машины десанта, несколько БТРов. Техника выглядела так, будто ее только что отгрузили с военного склада.
Гаражем заведовал мужчина лет сорока с выправкой отставного офицера. Он молча взял бумагу, которую протянул Петр. Взглянул. Кивнул. Все без лишних вопросов и вообще без единого слова не по делу. Я успел заметить размашистый росчерк Сан Саныча в углу документа.
— Эта вот, — начальник гаража ткнул пальцем в сторону «Волги» 2410, серой, невзрачной и вообще идеальной для того, чтобы не привлекать внимания. В салоне заметил телефон системы «Алтай», кнопочный и удивленно поднял брови. Кто же такой этот Петр на самом деле, что ему надо всегда быть на связи? Но вопросов задавать не стал, все выяснится со временем.
Пока осматривал машину, Петр пояснял:
— Здесь в основном крайкомовские водители и механики. А начальник — Василий Иванович — он раньше командовал автотранспортной службой Сибирского военного округа.
Сели в салон. Я с удовольствием погладил кожаную обмотку руля, вставил ключ, повернул в замке зажигания. Двигатель «Волги» ожил с первого же полуоборота и ровно заурчал. Я невольно усмехнулся, машину явно готовили для своих.
Выехал из гаража, охранник сначала внимательно посмотрел на карточку «вездеход», прилепленную к лобовому стеклу, и только потом открыл ворота.
Миновали Змеиногорский тракт, так же быстро проехали проспект Строителей и выскочили на Павлик. Павловский тракт еще не застроен. Частный сектор, склады. Сулима — последний район с многоэтажной застройкой. По Георгиева проехали до парка, дальше дворами к моему дому.
Дверь открылась еще до того, как я достал ключ. На пороге мама — в халате и тапочках, с тряпкой в руках. Домывает полы.
— Подождите, сейчас порог вытру и тряпку постелю, протрете обувь.
Наконец, вошли. Дома витали ароматы чего-то острого и очень знакомого. Мать вымыла руки, вышла из ванной, вытирая их полотенцем.
— Как прошел день? — поинтересовалась она. — Что с работой?
— Устроился, — кивнул я. — Квартиру дали.
— Какую квартиру? — голос матери дрогнул.
Из кухни вышел отец в стиранной-перестиранной спецовке с надписью во всю спину:
