Вся история Петербурга. От потопа и варягов до Лахта-центра и гастробаров - Лев Яковлевич Лурье

город не способен сам себя прокормить. Вместе с тем она и сейчас выглядит актуальной. Многие города мира думают о том, чтобы обеспечить себе продовольственную безопасность. Когда в мегаполисе появляются совсем разные типы районов, люди могут выбирать для себя образ жизни, который лучше им подходит. Активно лоббируемая в последние годы реновация барановских малоэтажных кварталов, то есть попросту возведение на их месте высотного жилья, разрушила бы не только часть истории, но и совершенно особенную среду обитания. (Илл. 20)

После войны занялись решением одной из самых застарелых проблем Ленинграда — компенсацией дефицита зелени. Разбили два огромных парка Победы: Московский на Московском проспекте и Приморский на Крестовском острове. В 1943 году Николай Баранов впервые представил проект Центрального городского парка. Он должен был начинаться на Петроградской стороне на площади Революции (сейчас — Троицкой), продолжаться по Александровскому парку и дальше выходить через бывший Ватный остров к Петровскому. На Крестовском острове к тому времени уже достраивали стадион по проекту Александра Никольского с прилегающей зеленой зоной. На Елагином острове еще в довоенные годы устроили Центральный парк культуры и отдыха. (Илл. 21)

Проект Центрального городского парка не реализовали, разбив только сквер на площади Революции и частично расчистив Александровский парк от застройки временными сооружениями. К сожалению, в последние годы оказалась утрачена возможность хотя бы частично вернуться к идее Центрального городского парка. В 2019 году руководство государства обещало разбить парк на Ватном острове напротив Стрелки Васильевского острова, однако сейчас его застраивают комплексом зданий судов. На Петровском острове все последние годы бездумно возводят жилые комплексы, шанс хотя бы частично превратить его в зеленую общественную зону практически потерян.

Последнее масштабное предложение Николая Баранова заключалось в том, чтобы намыть земли у Васильевского острова и построить на них новый район, Морской фасад Ленинграда. Он мог бы стать вторым центром города. Что-то подобное произошло в Осло за последние двадцать лет. Там современные променады у воды стали чуть не более популярны, чем историческая часть города. Этот план Баранова пытались реализовать дважды, один раз в 1970-е годы, другой — последние 15 лет. Оба раза оказались неудачными с точки зрения исполнения.

В конце 1940-х годов Николай Баранов стал одним из фигурантов «Ленинградского дела». Его сослали в Среднюю Азию. Впрочем на этом его карьера не закончилась, он еще успел реабилитироваться и занять должность заместителя министра строительства СССР, то есть фактически главного архитектора страны. Предложенное Николаем Барановым видение обустройства города, реализованное лишь фрагментарно, и сейчас кажется образцом разумности и человечности.

Охрана памятников в Ленинграде-Петербурге

Структура исторического Ленинграда за годы блокады сохранилась почти полностью. Ни один знаковый памятник архитектуры в центре города не уничтожили, хотя многие значительно повредили. Совершенно иначе события развивались в южных пригородах, где находились царские резиденции Романовых, роскошные дворцы и парки. Петергоф и Царское село оказались разрушены тотально, Павловск и Гатчина — очень сильно.

Вторая мировая война нанесла колоссальный ущерб городам Европы. Центральные части некоторых из них — Варшавы, Роттердама, Кенигсберга-Калининграда и многих других — разбомбили огромными фрагментами. В руинах стоял Берлин.

Существовало два противоположных мнения относительно пути восстановления городов. Довольно часто прибегали к тому, чтобы полностью воссоздать утраченные части. Так поступили в Варшаве, Дрездене, некоторых городах Нидерландов. Общество таким образом залечивало раны, уменьшало ощущение потери. Бывало нередко и так, что на месте обломков старого города решали строить новый. Самый известный из таких случаев — Роттердам. От его центра не осталось почти ничего, и город захотели превратить в площадку для экспериментов с современной архитектурой. Такое решение выглядело честным и оптимистичным, но в то же время и рискованным. Удачность застройки центра Роттердама стала очевидна только в 2010-е годы, а до того многим он казался скучным унылым местом. Оказавшись в Роттердаме в 1980-е годы, Иосиф Бродский сравнил современных архитекторов с люфтваффе, нацистскими воздушными войсками во Вторую Мировую войну, с точки зрения влияния на европейский пейзаж. Впрочем и воссоздание имело колоссальные минусы: хотя структура города возвращалась, все равно оставалось ощущение того, что перед вами бледная копия, муляж.

В Ленинграде в государственных учреждениях еще до начала войны стал появляться пиетет к наследию. Власть чувствовала себя увереннее, опираясь на долгие исторические традиции. Свою роль сыграли поклонники старого Петербурга. Хоть многие из них и оказались гонимы, их чаяния постепенно становились частью официальной политики руководства.

Отдел по делам музеев и охране памятников создали в Петрограде еще в 1918 году. Его сотрудниками были, как правило, представители дореволюционной интеллигенции. Они не могли предотвратить разрушения церквей и интерьеров тысяч жилых домов, но все же сохраняли наиболее значительные храмы, дворцы и парки, составляли реестр ценных объектов наследия. Большинство сотрудников отдела репрессировали в 1930-е годы. В 1938 году появился Отдел охраны памятников Управления по делам искусств городского совета Ленинграда. Именно он постепенно был реорганизован в современный комитет государственного использования и охраны памятников (КГИОП). Начиная с 1940-х годов отделом руководил Николай Белехов. Он и его подчиненные все блокадные годы систематически занимались обмером самых значительных памятников архитектуры, с тем чтобы их можно было воссоздать в случае разрушения. Уже во время войны в Ленинграде стали открывать специальные училища для реставраторов, которые смогли бы заняться восстановлением старых построек.

Ленинградской партийной организацией руководил Андрей Жданов. Фактическим управленцем был его заместитель, молодой и энергичный Алексей Кузнецов. Оборона города подняла их вес в общей иерархии власти. Жданов принадлежал к националбольшевистскому крылу партии. Он старался как можно больше включать в официальную идеологию мысль о величии дореволюционной России. Большевики должны были стать, по его мнению, не столько носителями идей Маркса и Энгельса, сколько продолжателями дел Петра I и Екатерины II.

В результате в 1944 году Жданову удалось добиться принятия двух важных решений. 40 городским локациям вернули дореволюционные имена. Проспект 25-го октября снова стал Невским, площадь Урицкого — Дворцовой, площадь Володарского — Исаакиевской. Второе решение заключалось в воссоздании превращенных за годы блокады в абсолютные руины императорских резиденций. Для пережившего трагедию города это имело огромное сентиментальное значение.

Было бы честно признать, что дворцово-парковые ансамбли после войны построили заново и они в гораздо большей степени являются памятником 1950-х годов, чем XVIII века.

Необъявленный спор между сторонниками восстановления старых городов и строительства новых разрешили в 1960-е годы. Тогда на международном конгрессе архитекторов и реставраторов приняли документ, который называется «Венецианская хартия». Он определил границы допустимого и правила хорошего вкуса в том, что касается реставрации исторических памятников. Венецианская хартия однозначно выступает против буквальных воссозданий.