Вся история Петербурга. От потопа и варягов до Лахта-центра и гастробаров - Лев Яковлевич Лурье

Михаила Лорис-Меликова — человека, которому в конце концов фактически поручили борьбу с терроризмом. Они считали, что единственный путь противодействия революционерам — союз власти с либералами, который расколол бы оппозицию. Ради этого считали возможным ввести элементы выборности при формировании Государственного совета. У партии Мраморного дворца был даже проект главного государственного закона — так называемая Конституция Лорис-Меликова.

Другой точки зрения на происходящее в России придерживался наследник императора, будущий Александр III. Его окружение составляло «партию Аничкова дворца». Здесь главными деятелями считались министр народного просвещения граф Дмитрий Толстой, обер-прокурор Синода Константин Победоносцев и главный редактор журнала «Русский вестник» Михаил Катков. Их позиция заключалась в необходимости прекращения всяких реформ и жесточайшего подавления революционного подполья.

Обычный способ выхода из внутреннего кризиса для России — война. В 1877 году империя пришла на помощь единоверным и единокровным болгарам в их борьбе с турецким игом. Война оказалась невероятно кровавой. Хотя формально она была выиграна, никакого дипломатического успеха империя не достигла.

В 1879 году русское подполье объединилось в партию «Народная воля» и начало «охоту на царя». Александра II гнали как зверя. В него стреляли около Певческого моста, взрывали железнодорожные пути, по которым он ехал из Крыма в Петербург, подрывали Зимний дворец и наконец 1 марта 1881 года на набережной Екатерининского канала государя смертельно ранил студент Технологического института Игнатий Гриневицкий.

К этому времени Александр II потерял популярность окончательно. Радикалы не могли простить ему нерешительность реформ и их остановку. Консерваторы полагали, что сами эти реформы — подрыв стабильности в империи. Мало кому было жаль государя. На престол вступил Александр III.

Капиталистический Петербург

Вплоть до крестьянской реформы Петербург оставался столицей «империи фасадов» — так назвал Россию француз Адольф де Кюстин в 1839 году. Все некрасивое в городе тщательно старались закрывать высокими заборами. После 1861 года это оказалось совершенно невозможно. В Петербург каждый год стали переселяться десятки тысяч человек. Крестьяне отправлялись сюда на поиски заработка, дворяне — устроиться на службу или промотать остатки состояния, дворянские дети — получить образование, иностранцы — открыть дело или найти более выгодное применение своим талантам, чем на родине. В столице учреждались новые фабрики, предприятия малого бизнеса, школы и институты. Все это появлялось благодаря притоку людей и в свою очередь порождало новые волны миграции. В 1863 году в Петербурге насчитывалось примерно 540 тысяч жителей, к началу следующего десятилетия — уже почти 670 тысяч, к началу царствования Александра III — 930 тысяч. Кроме того, масса людей каждый год приезжала в столицу временно по делам: получить кредит в банке, разрешение на строительство железной дороги, утвердить устав акционерного общества. Город рос как никогда прежде быстро и все больше погружался в хаос.

Петербург оставался главным военным центром империи: здесь стоял гвардейский корпус, открывались новые военные учебные заведения. Примерно каждый сороковой горожанин того времени — солдат. На государственной службе работали мужчины, они же составляли подавляющее большинство работников фабрик, лавок и трактиров. Петербург почти всегда был преимущественно мужским городом, а после реформы эта тенденция стала еще более резкой.

Большинство приезжих из-за бедности и отчасти из-за недостатка образования не в состоянии оказались адаптироваться к цивилизованной жизни в мегаполисе. Формы принятого досуга среди большинства населения были довольно грубыми: трактиры, публичные дома, пьянство, драки. Обстановка становилась все более тревожной и опасной.

В 1866 году именно в Петербурге основали первую в России сыскную полицию, прототип нынешнего уголовного розыска. Согласно данным, собранным по горячим следам журналистом Владимиром Михневичем в книге «Язвы Петербурга», за период с 1868-го по 1877 год в столичных полицейских домах и тюрьмах успели побывать полтора миллиона человек — при общем населении около 700 тысяч. По подсчетам Михневича, такая фантастическая статистика рождалась из того, что примерно пятую часть населения мегаполиса составлял так называемый «неблагонадежный класс» — люди, попадающие за решетку регулярно.

Еще одним показателем социальной напряженности являлось количество «публичных» женщин в столице: только по официальной статистике за те же десять лет оно увеличилось в два раза.

Другая колоссальная проблема заключалась в том, что развитие инфраструктуры не успевало за численностью населения. В городе очень медленно строился водопровод, никак не решался вопрос с канализацией. Промышленные предприятия загрязняли и воздух, и водоемы. Результат — закопченное небо, грязная вода, мусор, вонь и бесконечные эпидемии. Городские больницы всегда были переполнены инфекционными больными.

Начиная с середины века во всех европейских столицах стал активно развиваться общественный транспорт. Петербург в этом отношении непростительно отставал: в нем долгое время курсировал только конный трамвай, который передвигался со скоростью восемь километров в час и имел сравнительно короткий маршрут. В столице работало огромное количество извозчиков, что не способствовало чистоте на улицах. Нева со всеми ее рукавами и притоками была забита баржами и плотами, которые переплавляли людей с острова на остров и использовались как склады.

Из-за отсутствия удобного и доступного способа передвижения в столице появилась важная особенность в расселении людей по районам. В городе оставалось несколько несомненно престижных околотков, но в целом бедность проникала решительно всюду. Возможности ездить на работу в центр или наоборот из центра не было. Следовательно, невозможна была и традиционная для других столиц горизонтальная социальная сегрегация, когда менее обеспеченные горожане живут отдельно на окраинах города.

Главный тип городской постройки в Петербурге XIX века — доходный дом, где сдавали в аренду жилую площадь. Мало кто мог позволить себе снимать квартиру целиком; очень часто люди жили в одной или нескольких комнатах, делили комнату на несколько постояльцев, а в крайних, но не единичных случаях по очереди спали на одной кровати. Между тем в Петербурге редко встречались дома, которые были бы рассчитаны только на арендаторов с достатком. Более обычная ситуация выглядела так: квартиры с окнами на улицу, и особенно во втором этаже, доставались представителям среднего класса, в высоких этажах и в дворовых корпусах и флигелях жили бедные горожане. Их почти всегда оказывалось больше.

Постепенно крестьяне-мигранты стали основной частью населения почти всех частей Петербурга, за исключением разве что Адмиралтейской между Невой и Мойкой. Даже Невский проспект и прилегающие к нему улицы пестрели самыми разными персонажами, в том числе и представителями того самого «неблагонадежного класса», о котором писал Михневич.

Конечно, рост Петербурга привел не только к массовой бедности, но и к появлению как будто бы из ниоткуда новых миллионеров — людей, сумевших воспользоваться открывшимися возможностями. Благодаря тому, что Александр II отменил черту оседлости для купцов 1-й гильдии, евреи Самуил Поляков и Абрам Варшавский переехали в Петербург и