Искусство как выбор. История моей жизни - Зельфира Исмаиловна Трегулова
Все в мыле мы ввалились в депозитарий, опоздав из-за пробок минут на пятнадцать. «Черный квадрат» лежал на реставрационном столе, я переводила, а у самой просто перехватывало дыхание – настолько волнующей для меня была первая в жизни настолько близкая встреча с этой картиной. Реставраторы и новый главный хранитель галереи Екатерина Селезнева уже собирались озвучить и запротоколировать заранее подготовленный негативный вердикт, когда Пол, склонившись «Черным квадратом», стал задавать коллегам конкретные профессиональные вопросы. И каждый профессиональный же ответ свидетельствовал о том, что, несмотря на множество кракелюр, еще за девяносто лет до этого разорвавших поверхность черного квадрата, картина находится в крепком стабильном состоянии и при соблюдении всех необходимых условий упаковки и транспортировки может быть выдана на выставку. И тогда коллеги из Третьяковки выложили на стол последний аргумент: но ведь это главная картина начала ХХ века! Ответ Пола последовал незамедлительно: «Мы все это знаем, мне не было нужды лететь сюда десять часов для того, чтобы это услышать». В конце концов после нескольких раундов переговоров был достигнут консенсус – картина поедет только в Нью-Йорк, в Берлине будет версия 1929 года.
В этот же свой приезд Пол хотел посмотреть те иконы, которые Третьяковская галерея была готова предоставить для показа на упомянутой выше выставке иконописи, запланированной на 2003 год. Мы очень серьезно работали над проектом с приглашенным в качестве куратора прекрасным знатоком древнерусского искусства Львом Исааковичем Лифшицем, и нам удалось договориться с Третьяковкой о выдаче многих очень важных памятников. Пол внимательно отсматривал каждую из икон, был впечатлен качеством и уровнем произведений, но, когда нам показывали прекрасную икону XVI века «О тебе радуется», вдруг тихо сказал мне, что у иконы есть заделанная трещина и что он не возьмет на себя смелость одобрить транспортировку такого хрупкого памятника. Это была одна из лучших работ, и я вынуждена была впоследствии убрать ее из списков, поскольку верила в его профессионализм и интуицию. Я упомянула об этом потому, что его позиция свидетельствует о высочайшем профессионализме и неготовности идти на компромисс ради каких-то стратегических или кураторских задач. Я точно знаю, что, если бы он увидел риски в транспортировке «Черного квадрата», он бы никогда ни из каких соображений не стал рисковать сохранностью картины.
Мы со Львом Исааковичем день и ночь работали над проектом, было решено представить на выставке в Гуггенхайме три главные школы древнерусской иконописи – Новгородскую, Псковскую и Московскую. Мы привлекли к участию не только Третьяковскую галерею, Русский музей, Музей древнерусского искусства имени Андрея Рублева, которым тогда руководил Геннадий Викторович Попов, разрешивший выдать на эту выставку лучшие вещи из своей постоянной экспозиции, включая огромного «Спаса Нерукотворного» XVI века, с которой она начиналась, но и многие региональные музеи. С подачи Ника Ильина я несколько раз ездила в Новгород и уговорила руководство музея и главного хранителя предоставить на выставку в Нью-Йорке лучшие и самые древние памятники. Выдающиеся произведения Дионисия, в том числе икону преподобного Дмитрия Прилуцкого, были готовы предоставить музеи Вологды и Кирилло-Белозерска. Я организовала фотосъемку во всех музеях, которую осуществил лучший в стране фотограф, снимавший иконопись; были написаны и оплачены все статьи ведущих исследователей для каталога; написаны, а потом частично переписаны Львом Исааковичем аннотации к каждому из произведений; уточнены атрибуции. Великолепный состав готов был предоставить Русский музей, и я благодарна судьбе за знакомство с чудесным человеком и прекрасным специалистом – заведующей отделом древнерусского искусства Ириной Соловьевой. Был сделан архитектурный проект экспозиции. На специально созданной модели Музея Гуггенхайма в соответствующем масштабе были размещены изображения всех экспонатов, включая иконы из знаменитого иконостаса Кирилло-Белозерского монастыря, уже тогда разбросанного по нескольким музеям. А потом партия противников выставки возобладала, одним из аргументов, полагаю, были высказанные рядом американских коллег сомнения в отношении количества посетителей, которые могут прийти на такую специальную выставку. В общем, несмотря на огромный успех прошедших в Гуггенхайме выставок, посвященных, например, искусству Древнего Китая или многоликой культуре Бразилии, Кренсу пришлось сдаться.
Но это был случай, который можно описать словами «шаг назад – два шага вперед». Кренс не оставил мысль сделать грандиозную выставку русского искусства, и через полтора года я уже работала над проектом знаменитой выставки «Россия!» – да, именно так, с восклицательным знаком, – которая в 2005 году стала самой посещаемой выставкой за всю историю Музея Гуггенхайма и держала этот статус в течение восьми лет, вплоть до 2013 года, когда Кренс уже давно перестал быть директором музея. А тот проект, над которым мы работали с Лифшицем, остался прекрасной утопией, и я до сих пор не выбросила огромные папки со всеми материалами для каталога, слайдами и обширнейшей перепиской.
«Коммунизм – фабрика мечты»
В 2001 году Елена Гагарина, с которой мы познакомились в Пушкинском музее во время выставки «Москва – Берлин», была назначена директором Музеев Московского Кремля. Придя в музей, она начала формировать команду единомышленников, вместе с которой бы могла придать работе и жизни этого важнейшего музея новый импульс. В какой-то момент Елена Юрьевна попросила меня приехать к ней и предложила сначала работу консультанта по выставочным проектам, а потом и заместителя директора по международным связям и выставкам. Некоторое время я совмещала работу консультанта в Музеях Кремля и куратора русских проектов Музея Гуггенхайма, но потом поняла, что мне интересно попробовать направить все свои силы на осуществление той амбициозной программы, которую Гагарина как раз тогда разрабатывала, тем более что в то время она делала все, чтобы обеспечить своих сотрудников и заместителей достаточно высокими зарплатами.
В 2002 году я получила интереснейшее предложение от
