Краснофлотцы - Артем Владимирович Драбкин
Ходовая вахта на т-112
При длительных многосуточных походах, например, при сопровождении транспортных судов (участие в конвоях) командир корабля устанавливал, как правило, боевую готовность № 3. Вахты на боевых постах менялись каждые 4 часа. Вахтенные офицеры также сменялись через 4 часа. Из офицеров, кто мог и был допущен к несению ходовой вахты (т. е. быть вахтенным офицером), было только три из семи офицеров корабля: помощник командира корабля ст. лейтенант В. Т. Брагин, командир БЧ-1 лейтенант Б. П. Пустотный и командир БЧ-II–III лейтенант М. С. Пуськов. Таким образом, каждый из трех офицеров заступал на вахту через 8 часов. Вахтенным офицерам, кроме того, вменялось в обязанности вести и штурманскую прокладку, то есть выполнять обязанности штурмана. С этой целью на ходовом мостике была сооружена небольшая импровизированная штурманская будка, что-то вроде большой конторки, закрытой брезентом сверху (в виде козырька) и с боков с целью защиты штурманского имущества от дождя, снега и соблюдения светомаскировки. Однако плавание в Арктике в сложных гидрометеорологических условиях (плавающий лед, частые шторма, плохая видимость из-за тумана, дождевых и снежных зарядов), а также плавание при слабом навигационном оборудовании театра (по несколько суток приходилось идти по счислению, не имея обсерваций), представляло большую трудность, так как приходилось в одном лице совмещать две функции: вахтенного офицера и штурмана. Отличное выполнение одной функции осуществлялось в ущерб второй функции. В связи с этим, а также учитывая сложную и опасную обстановку, которая создавалась активными действиями немецких ПЛ, командир корабля капитан-лейтенант С. И. Антронов принял решение штурмана лейтенанта Б. П. Пустошного от выполнения обязанностей вахтенного офицера освободить, обязав его сосредоточить внимание только на вопросах кораблевождения, то есть ведения штурманской прокладки. Обязанности вахтенного офицера, но теперь уже без штурманской прокладки, стали выполнять только два офицера: старший лейтенант В. Т. Брагин и лейтенант М. С. Пуськов. Это было физически трудно, просто тяжело, но мы с этим мирились. Вахта и отдых теперь чередовались по 4 часа. Время для отдыха сократилось вполовину (с 8 до 4 часов), но оно еще включало в себя выполнение в полной мере своих прямых обязанностей (работа с л/с, проверка оружия, проведение учений и т. д.). На других кораблях дивизиона этот вопрос решался по-разному, с учетом местных условий. В дальнейшем, чтобы облегчить положение вахтенных офицеров (двоих), командир корабля, в зависимости от обстановки, включал себя в график несения вахты, беря себе в помощники фельдшера корабля майора м/с С. Култышева.
Все материалы-воспоминания Михаила Степановича Пуськова отредактированы и подготовлены к печати его внучками Рахматуллиной Марией Владиславовной и Рахматуллиной Анастасией Владиславовной.
Удальцов Михаил Александрович
Для начала, Михаил Александрович, расскажите о Вашей довоенной жизни.
Я родился в 1924 году в деревне Кедрово Лесного района Калининской, нынешней Тверской области. У нас была большая семья. Нас у отца с матерью росло шесть совсем маленьких детей. В период коллективизации нашего отца арестовали и осудили как «врага народа». Его младшего брата тоже арестовали и через три дня расстреляли. Моего же отца не расстреляли, а арестовали и посадили. После этого наша семья была раскулачена.
А по какому делу отца арестовали?
А ни по какому делу: просто так по списку арестовали и все. Дело в том, что в то время как раз шла разнарядка по областям, а от областей по районам. Происходило это следующим образом. К примеру, давалась разнарядка арестовать 1000 человек и 500 человек из них расстрелять. Наша семья пострадала по дополнительному списку.
То есть в Лесном районе было предписано арестовать и раскулачить еще дополнительно 150 семей. В этот список попали и мы — только за то, что имели две коровы, одну лошадь, и самое главное, за то, что у нашего дома была металлическая крыша. Когда вся эта трагедия происходила, мне было примерно восемь лет. Помню, пришли к нам специальные люди с ордером на обыск и все отобрали. В результате мы остались в том, в чем раньше были. Нас, попросту говоря, выгнали. Но это еще хорошо, что нас не сослали куда-то, а просто выгнали. Жили после этого мы очень тяжело. Вся моя жизнь прошла с кличкой «сын врага народа». Почему? Потому что он был арестован по 58-й статье, означавшей следующее — враг народа. Все это, естественно, отразилось соответствующим образом и на мне.
Я, например, не мог вступить в партию и поступить в военное училище. Когда я служил в армии и на фронте, то там тоже подвергался определенным ущемлениям: если какая-нибудь награда была мне положена, то давали что-то поменьше, а то и вообще обходили стороной. Или, например, последний акт, связанный с этим, который был со мной уже в послевоенные годы. Я работал на 7-м заводе здесь, в Эстонии, в городе Таллине, в должности комсорга всего предприятия. Надо сказать, навел порядок в комсомольской организации. После этого меня пригласил к себе на беседу первый секретарь райкома партии комсомола. Прихожу я к нему. Он спрашивает: «Как Вы смотрите на то, что мы Вас выдвинем вторым секретарем райкома комсомола?». Я говорю: «Не-ет, нельзя». Он спрашивает: «Почему?». Я говорю: «У меня отец — враг народа». Тогда он мне говорит: «Спасибо, спасибо, до свидания». И разговор на этом у меня с ним закончился.
А народ как в целом относился к коллективизации?
Конечно, у нас все люди отрицательно к ней относились, хотя и терпели, боялись. У нашей семьи конфисковали полностью все имущество. Дом, например, был разобран и перевезен в районный центр, и после этого там в этом здании располагалось райфо — районное финансовое отделение. Мне после войны его сестра показала и сказала: «Вот этот домик — это наш домик! Сейчас здесь располагается райфо».
А какая в целом атмосфера была перед войной? Чувствовалось ли тогда приближение войны?
Сам я не могу этого сказать, потому что я тогда был еще пацаном. Когда мне исполнилось 16 лет, я получил паспорт и сразу уехал. Почему? Потому что семья была большая, мать выбивалась из последних сил. У меня был рубль в кармане. И я без билета сел в поезд и поехал искать себе счастья. Когда доехал до станции Мга, то там
