Краснофлотцы - Артем Владимирович Драбкин
Вторую подводную лодку наш корабль потопил в ноябре 1943 года в Баренцевом море в районе острова Колчуев при проводке ледокольного флота из Арктики в Архангельск. По осуществлении операции на рубке нашего корабля красовалась бронзовая звезда с цифрой «2» в центре (в знак потопления двух подводных лодок). Проводка ледокольного флота из Арктики в Архангельск в октябре-ноябре 1943 года была смелой и рискованной операцией.
Многих деталей этой операции я не знаю, мои записи сделаны со слов командира БЧ-II–III и вахтенного офицера. Операция была прерогативой только командира корабля, поэтому очень хотелось бы, чтобы эти записи посмотрел командир корабля С. И. Антропов. О важности этой операции можно судить по тому факту, что командиром конвоя был назначен командующий Беломорской флотилией контр-адмирал С.Г Кучеров, его штаб находился на ледоколе «Иосиф Сталин». В этой операции столкнулись подводные силы противника с их тактикой «волчьей стаи» и наши противолодочные силы. Мы выиграли эту операцию. Конвой прибыл в порт назначения без потерь. Ни один наш корабль охранения не был потоплен или поврежден. Противник потерял несколько лодок, оставшиеся были вынуждены отказаться от атаки благодаря активным действиям наших противолодочных сил.
(Т-112 типа АМ Водоизмещение корабля около 950 т. Скорость хода около 10 уз (10.2–10.4 уз.). Экипаж около 100 человек, в том числе 7 офицеров). На вооружении корабля имелось противолодочное оружие, а именно: большие глубинные бомбы, размещенные в двух кормовых бомбосбрасывателях (стеллажах) по 8–10 единиц в каждом; два кормовых бомбомета по правому и левому бортам; серия малых глубинных бомб, располагавшихся на корме по обоим бортам в специальных скидных бугелях; 24-ствольный бомбомет в носовой части корабля (на баке), называемый «Ежом» и гидролокатор «Аздик». Запасной комплект глубинных бомб и взрывателей к ним хранился в минном погребе, который располагался в кормовой части корабля. Запасные бомбы от «Ежа» хранились на верхней палубе в специальных кранцах, расположенных в непосредственной близости от бомбомета. Средства борьбы с минами противника были представлены тремя типами тралов: механическим тралом с резаками на тралящих частях — один комплект трала был запасным, называемым тогда «Оранезо» и предназначенным для борьбы с якорными минами; электромагнитным тралом, электропитание которого обеспечивалось двумя дизель-генераторами мощностью каждого по 550 КВт и располагавшихся в машинном отделении; а также акустическим тралом, очень простым по своей конструкции. Зенитное вооружение корабля было представлено двумя орудиями калибром 76 мм (носовым и кормовым) и четырьмя 20-мм автоматическими пушками, расположенными по две с каждой стороны. На мостике располагался небольшой дальномер. Боезапас 76-мм орудий хранился в носовом и кормовом артпогребах. Кроме того, боезапас первых выстрелов хранился на верхней палубе в кранцах. Заряженные барабаны к 20-мм автоматическим пушкам хранились на верхней палубе. Стрелковое оружие было представлено несколькими винтовками американского образца, предназначавшимися для несения вахтенной службы и личными пистолетами офицеров. Из оружия, установленного на корабле, новинку для нас представляли 20-мм автоматическая пушка «Эрликон», противолодочный 24-х ствольный бомбомет «Еж», механический трал «Оранезо» и гидролокатор «Аздик». Однако оно не представляло сложности в его освоении. Это объяснялось хорошей общеобразовательной подготовкой личного состава и отличным знанием отечественного оружия.
Огонь по своим
Одно время на Севере немцы использовали «фона-вульфы» для внезапных нападений на наши суда и корабли в Кольском заливе. Совершая полеты на низкой высоте между сопками, они внезапно появлялись перед целью, обрушивая на нее пулеметно-пушечный огонь и бомбовый удар. Так, в Кольском заливе на траверзе Тюва-Губы на наших глазах был таким образом потоплен рыболовный тральщик и обстреляна подводная лодка. Практически все, кто находился на мостике подводной лодки, погибли, в том числе и мой однокурсник старший лейтенант И. И. Ильин. Такие налеты немецких самолетов держали наши корабли в большом нервном напряжении. И вот однажды, когда мы стояли у причала в Тюва-Губе, на базе была объявлена воздушная тревога. Тут же из-за сопки на низкой высоте появился самолет, по которому все корабли открыли ураганный огонь. Не прошло и нескольких секунд, как на мостиках кораблей заметили, что это наш самолет. Был объявлен отбой боевой тревоги. Однако некоторые артрасчеты, опьяненные ненавистью к врагу, продолжали вести огонь. Офицерам и старшинам приходилось силой отрывать некоторых краснофлотцев от автоматических пушек. Долго потом на всех кораблях сильно переживали о случившемся. Наконец, на наш запрос пришло сообщение с аэродрома Ваенга о том, что самолет благополучно дотянулся до аэродрома, и экипаж жив. Это сообщение было встречено ликованием всего личного состава. На войне бывает и такое.
Кают-компания
В состав экипажа Т-112 входило 7 офицеров. Первым командиром корабля был назначен старший лейтенант Курский. Его сменил еще будучи в США (в казарме) капитан-лейтенант С. И. Антронов. Заместителем командира корабля по политчасти (комиссаром) был капитан-лейтенант Н. Н. Котов. Помощником командира корабля был старший лейтенант В. Т. Брагин, командиром БЧ-II–III лейтенант М. С. Пуськов, командиром БЧ-У инженер, капитан третьего ранга Костыгов, фельдшером на корабле был майор м/с С. Култышев. Офицеры в этом составе направлялись в США за кораблем, принимали его там, затем перегоняли с СССР и, наконец, воевали на нем до конца 1944 года или начала 1945-го. С этого момента корабль находился в длительном ремонте после аварии, а среди офицерского состава (см. ниже) произошли значительные перестановки. Все эти офицеры характеризовались отличным знанием своего дела, трудолюбием и высоким чувством ответственности за порученное дело. Среди нас не было неприязни друг к другу, споров или конфликтных ситуаций. Мы не уединялись в своих каютах, а все свободное время вместе проводили в кают-компании. Это скрашивало будничное однообразие длительных переходов и помогало переносить тяготы службы в Заполярье. Это было суровое, но и прекрасное время, время нашей военной юности, о котором я вспоминаю и теперь. Приблизительно с конца 1944 года или начала 1945-го офицерский состав значительно обновился (немного повторяюсь). Командир корабля С. И. Антронов был переведен в штаб Северного флота. На его место был назначен А. И. Лукин (до этого он был командиром Т-117, в США он не ходил). Осенью 1945 года вместо А. И. Лукина был назначен А. Г. Микитенко, до этого он был помощником командира на одном из кораблей нашего дивизиона, ходил в США, впоследствии стал контр-адмиралом. Помощник командира корабля В. Т. Брагин был назначен командиром Т-106 БДТЩ. На его место, помощником командира корабля, был назначен я. На мое место, командиром БЧ-Н-Ш, был назначен Курузбавер. С повышением в Архангельск был переведен Н. Н. Котов, а командира БЧ-1 Б. П. Пустошного, кажется, забрала к себе гидрография. Когда это было, точно не знаю.
