Искусство как выбор. История моей жизни - Зельфира Исмаиловна Трегулова
К рубежу 1996–1997 годов РОСИЗО, государственная организация, схожая по функциям с ВХПО и исторически подведомственная Министерству культуры Российской Федерации, выполняла в качестве госзаказа все больше и больше проектов, а ВХПО, превратившись в акционерное общество ВХПО-ВУАРТ, их теряло, несмотря на то что там по-прежнему работали специалисты очень высокого класса. В этот момент меня попросил о встрече Пентти Флинк, глава финской фирмы «Нурминен Прима», компании с более чем столетней историей, специализировавшейся на перевозке музейных ценностей. Я была с ним знакома и раньше, поскольку «Нурминен» занимался транспортировкой многих российских выставок, отправлявшихся за рубеж. Не было для меня секретом и то, что он, как и многие его соотечественники, находясь в России, в полной мере компенсировал отсутствие или дороговизну спиртного в его собственной стране. При этом он был очень симпатичным и открытым человеком и вел бизнес с финской прямотой и честностью. Я согласилась встретиться с Пентти, он сказал мне, что хочет открыть московское отделение своей компании и считает, что во главе этого офиса должен стоять не специалист по логистике, а искусствовед, имеющий не только опыт в вопросах транспорта, но также коллегиальные связи с ведущими музеями России и способный выстроить с ними прочные отношения. Мне была предложена баснословная по тем временам зарплата, офис с кухней, диваном и даже ванной в недавно открывшемся Центре международной торговли на Красной Пресне, а также карт-бланш на любые действия. Выслушав Пентти, я вернулась домой и переговорила со свекровью и детьми. Все они в один голос сказали, что такое предложение нужно принимать, это было бы решением всех наших финансовых проблем, и, если бы наш королевский пудель Джерри мог говорить, он бы тоже сказал «да», поскольку это означало для него изменение рациона с надоевших сухих шариков и каши на вкусное мясо.
Как человек, отвечавший в ВХПО за всю выставочную работу, я не могла не поговорить с директором Александром Урсиным. К моему большому удивлению, он посоветовал мне принять это предложение и намекнул, что выставочная деятельность в организации скоро будет свернута. Это не помешало кое-кому из его коллег шантажировать меня после того, как я возглавила московский офис «Нурминена», поскольку у ВХПО была своя транспортная служба и они увидели в нас конкурентов. И правильно увидели – я же по сути своего характера отличница, вот и взялась за дело с максимальной степенью ответственности, тем более что передо мной уже давно не ставили интересных задач.
Самым сложным для меня всегда было взаимодействие с таможней, поэтому на работу в компанию сразу же пригласили Дмитрия Илюхина, молодого человека с хорошим опытом работы с этой структурой и крайне спокойным, в отличие от моего, характером, удачно уравновешивающим мою ярко выраженную эмоциональность. Мы не брезговали никакими заказами – даже если речь шла об отправке одного-единственного экспоната. Музеи в конце 1990-х жили вполне расслабленной жизнью – в обеденное время в коридорах стоял запах разогреваемого борща и принесенных из дома салатов, нередки были застолья, причем в рабочее время, часто пили чай – и многое по работе не успевали. В частности, переводить тексты соглашений на английский язык. Я, как трудоголик, предложила нескольким музеям, не успевавшим перевести соглашения и срывавшим тем самым отправку, перевести их самой. Я сидела за переводами допоздна, иногда оставаясь в офисе и ночуя на разложенном диване – благо работодатель предоставлял и постельное белье. Таким образом я взяла на себя большую часть работы, которую должны были бы делать занимавшиеся отправками музейные сотрудники, что было воспринято ими вполне позитивно, а прозрачные намеки, что хорошо бы было, если бы компания как-то отблагодарила их за выбор «Нурминена» в качестве перевозчика, остались без внимания. Как только я услышала такого рода разговоры, при первой же личной встрече пересказала их господину Флинку и получила твердый ответ – мы не получаем заказы подобным образом, мы просто должны делать свою работу лучше других, и тогда к нам придут. Так мы и делали с моим коллегой – просто старались очень хорошо работать. Компания купила нам еще редкие тогда мобильные телефоны, что сильно облегчало любые коммуникации, а Дмитрий подвозил всех музейщиков после распаковки и таможенного досмотра до дома на своей только что купленной машине марки «Шевроле». Но не обошлось и без неприятностей: на дворе был конец 90-х.
Однажды мы возвращали выставку, в составе которой были экспонаты из четырех центральных московских музеев. Как обычно, долго вытаскивали груз из аэропорта, я всегда сама туда ездила и сидела с сопровождающими, информируя их о всех манипуляциях с грузом. Мы отвезли ящики в Музеи Кремля, последним был Исторический музей, время шло к двум часам ночи, и я сказала Дмитрию, чтобы он отвез сотрудника музея домой на своей машине, а я поймаю частника – с такси тогда были проблемы. Все документы на прохождение таможенного досмотра были у меня в большой сумке, там же лежали паспорт, мобильный телефон и сумма денег, эквивалентная четыремстам долларов. Я доехала до дома, выходя из машины, обратила внимание, что у подъезда припаркована подержанная иномарка. Ключи от квартиры я еще в машине положила в карман плаща. Я зашла в подъезд, направилась к своей квартире на первом этаже, и тут вслед за мной вошли двое крепких мужчин и набросились на меня. Ощущение было, что это происходит во сне – как бы реализация полночных страхов, но это была явь. Они стали отбирать у меня
