На перекрестках встреч: Очерки - Людмила Георгиевна Зыкина
С Олдриджем я познакомилась еще в Москве, куда он часто приезжал с женой Диной. Здесь у него много друзей среди писателей, художников, общественных и политических деятелей. В столичном институте кинематографии учился его старший сын Вильяме, а младший, Том, в награду за учебные успехи нередко отдыхал в Крыму, в молодежном лагере «Спутник».
– Я не погрешу против истины, – говорил во время нашей встречи Олдридж, – если скажу, что чувствую себя в Москве как дома. Вот уже несколько лет подряд я остаюсь ей верен, верен ее деловой жизни, аромату скверов и парков, уютным старым улочкам и простору новых проспектов. Всегда с большой радостью прилетаю в вашу столицу в короткие дни отдыха, чтобы всякий раз открыть для себя нечто новое, необычное и прекрасное, то, что выражается одним замечательным русским словом – «очарование». И я благодарен судьбе за то, что имею возможность так часто приезжать в Москву. Я знаю людей, которые летят из лондонского аэропорта Хитроу в Шереметьево только для того, чтобы прийти в Мавзолей и почтить память Ленина. Однажды со мной летели парижане, родственники погибших во время войны летчиков полка «Нормандия – Неман», чтобы возложитьвенки к могиле Неизвестного солдата. Гостеприимство и радушие москвичей, их теплота и сердечность общеизвестны. Но главное – это то, что успехи, достигнутые Советским Союзом, обнадеживают, заставляют верить в возможность мирного хода истории, и именно поэтому так велика тяга к вашей стране, ее столице. Люди, хоть раз побывавшие в Москве, с большей надеждой смотрят в будущее. Не раз я приезжал и в Крым. С этим солнечным краем связаны воспоминания военных лет: как корреспондент английского и американского агентств я еще в 1944 году посетил Симферополь, Ялту, Балаклаву, Севастополь, Феодосию, был свидетелем разгрома гитлеровцев на Херсонском мысу. На эту тему написал книгу, название которой дала стихотворная строка из Байрона «Пленник земли».
Годы мало изменили Олдриджа. Он был все такой же голубоглазый, светловолосый, энергичный, с открытым мужественным лицом летчика-испытателя, в темно-синей куртке на «молнии» и светло-голубой рубашке. Только гряда глубоких морщин на лбу и возле глаз свидетельствовала о том, что жизнь писателю легко не дается. Столь же настоятельной, как и прежде, осталась в нем потребность поразмышлять над волнующими явлениями в жизни или искусстве. Вот и тогда он только что вернулся с Московского международного кинофестиваля, в котором принимал участие в качестве члена жюри.
– Когда я покидал Великобританию, – рассказывал он, – друзья, среди которых были коммунисты, представители левых сил, говорили мне, чтобы я как член жюри был по-настоящему беспристрастен в оценке фильмов и непременно учитывал их социальную направленность. Они не представляли себе, что на Московском форуме все художественные кинофильмы – социально направленные, выражающие то, что происходит в мире нынче, сейчас. И этот факт меня особенно радует, потому что я заканчиваю работу над новым романом, в котором социальным событиям отведено много места. Это будет книга о молодежи, о двух точках зрения на современную революцию.
Олдридж подробно, в деталях разобрал состояние современного кинематографа Запада, рассматривая его со всех сторон. Однако чувствовался его особый интерес к фильмам политическим, имеющим, как известно, большое значение для идеологической борьбы средствами кино. Он приветствовал появление кинолент, обличающих расизм и милитаризм всех мастей, с глубокой убежденностью говорил о том, что только полное освобождение от колониального и неоколониального гнета может обеспечить демократическое развитие и подлинную независимость народам стран Азии, Африки, Ближнего и Среднего Востока.
– В современном западном кино всемерно обнажаются невозможность да и нежелание людей понять друг друга, констатация всеобщей разъединенности переходит в ужас перед жизнью. Западный зритель давно утратил способность анализировать свое бытие. У него чаще всего стало возникать ощущение бессмысленности, пустоты существования, потому что экран заполонили ленты, не дающие пищи для размышлений, не способствующие воспитанию благородных и прекрасных чувств. Можно ли считать подобное кино передовым, гуманистическим? На Западе много талантливых художников, не мыслящих свое творчество вне раздумий о жизни, человеческих судьбах, будущем нашей планеты. Именно их взгляды и суждения должны с помощью кинематографа формировать духовный облик человека, помогать его воспитанию. Но это, по вполне понятным причинам, считается нежелательным в определенных кругах. Вот почему чуткие и честные мастера экрана остаются нередко без работы, вот почему многие думают, что западного прогрессивного кино нет, что оно – утопия.
– Ну а если говорить о фильмах Англии?
– Тоже утешительного мало. На сотню лент приходятся одна-две приличные. Остальные либо страдают серостью и примитивностью художественного решения, либо нагнетают в сознание кошмары. Упрощенное, вульгаризаторское, циничное понимание запросов зрителя привело к тому, что фильмов волнующих, настоящих почти нет, как нет и лент о молодежи, к которой я питаю особое пристрастие.
– У вас два сына…
– Да, мы вместе взрослеем. Но мне кажется, что если бы даже я не был отцом, то все равно интересовался бы молодыми и их проблемами. С годами человек не всегда утрачивает то, что приобрел в юности.
Олдридж расспросил меня о гастрольном маршруте, программе выступлений, посоветовал, что посетить.
– Вы в Лондоне впервые?
– Да, но я уже кое с чем успела познакомиться. Вестминстерское аббатство, здание парламента, Трафальгарская площадь, национальная картинная галерея и даже некоторые магазины…
– И какое впечатление от торговых фирм?
– Продавцы очень вежливы и предупредительны, не дают скучать.
– Это потому, что их обычно больше, чем покупателей. Олдридж рекомендовал посмотреть древние памятники истории и архитектуры, назвав их с добрый десяток.
– Вам все это по пути. И Виндзорский замок, и замок Мальборо, где родился Уинстон Черчилль. Кстати, скоро в Лондоне откроется выставка его картин. Премьер-министр увлекался рисованием, любил живопись. Картины яркие по краскам, довольно экзотические.
Писатель растолковал, как лучше всего добраться до места, где родился Роберт Берне. Он увлекался стихами, хорошо знал творчество шотландского поэта.
– Когда вы увидите длинный, крытый соломой дом, в котором появился на свет Берне, обратите внимание на расположенное рядом небольшое строение из глины всего с одним узким окном. Его построил отец Бернса, человек скромный и бедный, еще в то время, когда в числе других налогов существовал и налог на окна. Так как денег не было, ему пришлось ограничиться одним окном.
Я с благодарностью воспользовалась этими и другими советами Джеймса Олдриджа.
В Стратфорде – утопающем в зелени небольшом городке я зашла в старенький домик под черепичной крышей, где родился Шекспир. Простота и минимум удобств: деревянная кровать, камин, кухня
