На перекрестках встреч: Очерки - Людмила Георгиевна Зыкина
«За последние десять лет, – прочла я в одной из статей, – число преступлений и серьезных правонарушений в Великобритании растет гораздо быстрее, чем народонаселение. Если сделать сравнение с началом века, можно заметить, что в 1900 году на 100 000 жителей приходилось в год 250 преступлений. В 1965 году цифра преступлений подскочила до 2400, сейчас она около 3000. При этом речь идет об известных фактах. Между тем некоторые специалисты, например профессор криминологии Кэмбриджского университета Радзинович, сравнивают преступность с айсбергом, только верхняя часть которого выступает над поверхностью воды. Он считает, что лишь 15% преступлений становятся известными полиции. Когда же власти всерьез начнут бороться с этой волной преступности и правонарушений? Кто же вскроет причины этого бедствия?»
«Ответ на эти вопросы пытались дать социологи, психологи, специальные правительственные комиссии, крупные специалисты но криминалистике, адвокаты… Но воз, как говорится, и ныне там – преступность стала своеобразным обязательным атрибутом жизни на островах, и борьба с ней пока не дала ощутимых результатов». Так считал профессор Эйсенн, читавший лекции в Лондонском психиатрическом институте.
Широкую огласку в печати получили также трагические случаи, связанные с нищенским существованием пенсионеров. В Ливерпуле была найдена 68-летняя женщина, которая умерла три месяца назад. Только через два месяца и девять дней после кончины обнаружили пожилую женщину, умершую в Портсмуте. Пенсионерка из Нортгемптона едва не пополнила этот список. Соседи нашли ее на грани голодной смерти. Эти случаи усиленно старались выдать как исключительные. И все разговоры велись не о бедности пенсионеров, а об их изолированности. «Создается впечатление, – писала «Обсервер», – что мы спокойно смотрим на то, что пожилые люди умирают в нищете, но нам не нравится, что трупы подолгу лежат на месте. Проще всего призывать, чтобы мы были по отношению к пожилым людям более внимательными соседями. Однако самым лучшим знаком внимания было бы дать им нормальное пенсионное пособие, чтобы они могли по-человечески питаться, одеваться, иметь жилье. Ведь тридцать процентов пожилых людей живут в холодных, лишенных необходимых удобств домах. По меньшей мере, 300 тысяч пенсионеров нуждаются в немедленном переселении… Как бы реагировали вы, если бы вам отказывали в средствах к существованию, но приходили справляться, живы ли вы еще?»
…Лондон на вид показался не таким мрачным и серым, как я ожидала. Наоборот, он ошеломлял шумом и пестротой. Современность и старина уживались в нем прекрасно. У Букингемского дворца, как сто и двести лет назад, шла смена гвардейских караулов. Офицеры па староанглийском языке зычными хрипловатыми голосами подавали команды. Сверкали на солнце латы конногвардейцев, трепетали па ветру плюмажи на их касках. На головах пеших гвардейцев в красных мундирах чернели медвежьи шапки, правда, не из настоящего меха, а синтетические. Из нейлона же были и парики адвокатов, выступавших в средневековом готическом здании лондонского суда.
Одеты лондонцы были по-разному, сразу не определишь, что модно, а что нет. Темные костюмы, белые рубашки клерков в котелках и рядом обтрепанные джинсы с пятнами и грязными заплатами экстравагантных юных джентльменов. Девушки в раскрашенных брюках и ботинках на квадратных каблуках, в безрукавках до земли, женщины в «макси» до пят и «мини» – таких коротких, что уже дальше некуда. Куртки «под индейцев», майки с эмблемами футбольных клубов, шинели на худеньких девичьих фигурках… Словом, толпа довольно разноцветная и разноликая. На концерты или в театр лондонцы идут не во фраках, смокингах и вечерних платьях, а в том, что из одежды попадается под руку.
На перекрестке фешенебельных улиц Пикадилли и Риджеит-стрит, у фонтана со скульптурой крылатого Гермеса в центре площади толкутся наркоманы. Когда их собирается чересчур много, появляется полиция – скапливаться на улицах не принято и считается дурным тоном.
Молодежных проблем предостаточно. Большинству молодых людей некуда деться и нечем заняться – вот и возникают банды, наводящие страх на обывателей. Потоки фильмов, прославляющих насилие, стимулируют потасовки, убийства, ограбления, насилования. Предостаточно и всякого рода порнографии, превратившейся в настоящий бизнес.
Один из углов Гайд-парка – «спикер-корнер» – отведен специально для ораторов. Выступают все кому не лень. Можно говорить что угодно – нельзя лишь ругать королеву. Это создает у выступающих иллюзорное ощущение свободы. Вот на возвышение, напоминающее стремянку, забрался худощавый бледный человек в потрепанной одежде и увлеченно начал «держать речь». Слушающих было трое – две девушки и парень. «О чем он говорит?» – спросила я переводчика. «О религии, о взаимоотношениях бога, дьявола и человека». Пылкая речь оратора не привлекала массы, и минут через десять он слез со стремянки, сложил ее и пошел прочь. Невдалеке, у подножия колонны Нельсона, собралась толпа с транспарантами и плакатами. Человеку в плаще с поднятым воротником нельзя было отказать в страстности, взволнованности, умении увлечь слушателей. Он говорил о грязной войне во Вьетнаме, призывал к сплочению в борьбе против агрессоров. Рядом стояли полицейские и тоже внимательно слушали выступавшего. Когда по толпе пронеслось, что здесь русские артисты, он учтиво умолк, и все посмотрели на нас с нескрываемым любопытством. После некоторого замешательства оратор продолжал говорить с еще большей пылкостью, изредка поглядывая в нашу сторону. Видимо, он понял – мы на его стороне.
Посетила я и могилу Карла Маркса, возложила венок к подножию простого, но величественного памятника, на котором золотыми буквами по серому граниту высечены бессмертные слова: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Была в Британском музее, где работал В. И. Ленин, изучая английское рабочее движение. Неподалеку от музея сохранился дом, где жили В. PL Ленин и Н. К. Крупская.
Встретилась с известным английским писателем и публицистом Джеймсом Олдриджем, который поделился своими творческими планами. Он завершал многотрудную работу над романом «Горы и оружие», готовил к печати несколько журнальных статей. Закончил он и газетную статью о разгуле банд протестантских экстремистов, развернувших небывалую кампанию убийств в Ольстере.
– В последнее время, – рассказывал Олдридж, – террор протестантских банд достиг такого размаха, что об этом вынуждены были высказать свое суждение все английские газеты. Представьте себе картину. Возле небольшого магазина в Белфасте четырнадцатилетний мальчик мирно беседует со своим приятелем. И вдруг из автомобиля, проезжавшего мимо, грянула пулеметная очередь. Она прошила юного ирландца-католика насквозь, его друг был тяжело ранен. Как? Почему? А потому, что протестантские банды имеют возможность действовать до определенной степени легально. Как указывает статистика, в настоящее время в Северной Ирландии находятся в личном пользовании семьдесят тысяч пистолетов, принадлежащих главным образом протестантам. Британские колонизаторы сейчас говорят о так называемой «путанице» в Ольстере и перелагают вину за нее на местное население. Однако подобная тактика
