Огни Хафельберга - Софья Валерьевна Ролдугина
Шелтон еще не приехал. Плохо.
Включив воду, Мартель настроил подходящую температуру, стянул футболку и сунул голову под кран. Потом, вслепую, ухватил баночку с полки, горячо надеясь, что это не какой-нибудь депилятор, и намылил волосы.
Надо переодеться, а то одежда пахнет горелым. «Чёрт!
Я же забыл про Герхарда. Интересно, он мне в глаза после вчерашнего смотреть сможет?» Марцель не выдержал и по-глупому засмеялся, наглотавшись пеной от шампуня. Но веселье почти сразу сошло на нет, стоило вспомнить о словах Ульрики. Дверь в ванной тихо скрипнула. «Твоя одежда?» — ровно произнесла Ульрики, складывая прямо на полстопку. Выглаженная футболка, джинсы, носки и даже бельё всё то, что было на Марцеле в ночь, когда он упал с моста в реку.
— Я ее постирала. — А-а-а, спасибо. Марцель сдернул полотенце, накинул на плечи и только потом завернул кран. — Так что насчет Шелтона? — Твой телефон утром меня разбудил. Пожала она плечами. — А первый поезд из Шелдорфа прибывает сегодня в двенадцать сорок шесть. — Я проспал звонок Шелтона. Марцель принялся яростно растирать волосы, искосопоглядывая в зеркало на себя и на отраженную Уллирике.
Она сидела на бортике ванны, беспардонно рассматривая полуголого мартеля и улыбалась.
Чёрт, мне не жить! А во сколько это было?
Что было? — не сразу откликнулась Ульрике.
Ах, да, полчаса назад. Я тебя сразу разбудила. Не злишься больше? — За что? — За Александра Декстера.
Не-а, — качнула она головой.
Ну, не ходи с ним больше. Же. Он опасный человек.
Окей, учту, — легко согласился Марцель, повесил мокрое полотенце на сушитель и присел на корточки, разбирая принесённую одежду.
Так, отвернёшься или будешь смотреть?
Ульвики хихикнула.
Ты же говорил, что скрывать тебе нечего.
Я от своих слов не отказываюсь, — хмыкнул Марцель и, выпрямившись, потянул молнию на джинсах. «Почему в такие моменты все всегда заедает?» «Дай помогу!» Ульрике незаметно, как призрак, оказалась перед Марцелем на коленях. «У тебя ткань в собачку попала!» «Попала? Куда?» Обалдела, переспросил Марцель, чувствуя температуру пальцев Ульрике даже через джинсы.
«Так, хватит, я сам!» Он решительно отпихнул ее руку. Ульрике засмеялась, глядя снизу вверх, но глаза у были серьезные.
А говоришь, скрывать нечего.
Я просто не хочу, чтобы мне что-нибудь прищемили. Особенно то, что нечего скрывать. — буркнул Марцель, отворачиваясь и одним махом расстегивая молнию. — Только и всего. Джинсы и белье одним неряшливым комком полетели в корзину для грязной одежды. — Ты правда хороший. — внезапно выдохнула Ульрики, обнимая его со спины. Разница в росте ощущалась болезненно остра. — то ли из-за ноготы Марцеля, то ли из-за покровительственно нежных мыслей Ульрики.
— Извини, я тебя на улице подожду, — сказала и вышла. Когда дверь ванной закрылась, Марцель подошел к зеркалу, сдвинул все тюбики на полке в сторону, чтобы открыть больше пространства, и выпятил грудь. — М-да, — протянул он, разглядывая себя, — ни особого рельефа.
Мышц, ни кубиков на прессе, ничего такого, что обычно воображают женщины. Чёрт! На мне даже волосы еле-еле растут. Вот ни за что не поверю, что Шелтон с его биокинезом не мог сделать меня чуть повыше ростом. Сволочь! Гармоничное сложение, чтоб его… А сам вымахал!
При мысли о напарнике вернулись все утренние тревоги. Быстро одевшись, Марцель расчесал Карена прямой пробор, оскалился в зеркало и пулей вылетел из ванной. Ульрике ждала его, сидя на пороге. В одной руке у неё был здоровенный сэндвич, а в другой — одноразовый стаканчик с уже остывшим какао. Поперёк коленей лежал зонтик-трость с белой ручкой под слоновую кость. — Позавтракаешь на ходу? — то ли уточнила, то ли и приказала Ульрике, и Марцель кивнул, перехватывая сэндвич и стакан.
— Ага, спасибо. Сколько у нас времени до поезда? — Двадцать шесть минут, — откликнулась Ульрике, не глядя на часы. На фоне чёрной водолазки волосы отливали рожевато красным, словно были подкрашены хной. «Успеем? Курить придётся уже на платформе!» печально подытожил Марцель и откусил сразу половину сэндвича. «Очень вкусно! М-м-м!
Ну, бегом!» Пустой стаканчик остался сиротливо стоять на верхней ступеньке. С трудом поспевая за ульрики, задыхаясь от долгого бега, уже на окраине города Марцель вдруг почувствовал, что за ними следят. Он потянулся инстинктивно к источнику сдержанного интереса и сбился с шага. Там был тот же опасный огонь, что пылал в разуме Александра Декстера, но без хрустального лабиринта. — Там!
Резко обернулся Марций, впиваясь глазами в пивнушку на повороте. — Ульрике, погоди, я… Не останавливайся. Бледная как смерть, она дернула его за рукав и потащила вперед, одновременно ныряя в тень деревьев на обочине. — Значит, все-таки следит. Последняя Ульрике прошептала так тихо, что можно было подумать, что это всего лишь померещилось. — Ты о чем? — насторожился Марцель, но уступил нажиму и снова перешел на бег.
— Слушай, ты не только говоришь, но и думаешь загадками. Скажи прямо, чего ты от меня хочешь?
Ребенка.
Чего? — Марцель в состоянии полного охренения налетел на дерево и едва успел руку выставить. В запястье что-то противно хрупнуло, а все пирокинетики, слежки и даже опоздание Шелтона мгновенно вылетели из головы. — Чёрт! Да я серьёзно! Ульрикия наклонилась и быстро коснулась губами его лба, как целуют покойников в гробу.
У тебя тоже свои секреты, которые ты пока не произносишь.
Вслух, — тихо сказала она, неотрывно глядя ему в глаза.
Ты сильнее, чем ты думаешь, и терпеливее, поэтому подожди немного, хорошо?
Она совсем не шутила и действительно нуждалась в Марцеле. Это и стало решающим фактором. — Хорошо, — согласился он, — сколько там до прибытия электрички? — Восемь минут. Придется опять бежать. Ульрики улыбнулась. — Успеем. Пока они бежали по дороге к станции, марселю мерещились на обочине подсолнухи. Боковое зрение улавливало то один, то другой чёрно-жёлтый круг на фоне блёклой зелени выгоревшего поля и подступающей грозы.
В ноздре щекотал призрачный запах, островато-сладкий и шершавый. Поймав себя на странном определении, Марцель как будто очнулся и осознал, что до сих пор держит за руку Ульрики и эти дразнящие подсолнуховые мысли и образы не его.
Она помнит время, когда луга вокруг были засеяны цветами.
На востоке, далеко у кромки леса вспыхнула на секунду серебристая искра. Поезд выехал на яркое солнце. «Три минуты!», — крикнуло Ульрике. Воздух на вдохе обжигал легкие. На платформу Марцель вылетел в тот момент, когда электричка полностью остановилась и двери открылись. Шелтона не было. «Ульрике, а с какого хрена ты взяла, что он…» начал было Марцель, и тут почувствовал, что его накрывает знакомым ощущением океанской прохлады.
«Шелтон!» Стратег щурясь на солнце вышел из вагона, отчетливо припадая на левую ногу. Ульрике, отставшая на полшага, вышла вперед и протянула ему зонтик-трость. — Тебе это пригодится, ага. — Спасибо. Ровно поблагодарил её Шелтон. — Не откажусь. — Шванг, вернёмся сразу к Вальцам, или у тебя были другие планы? — Я с тобой, — выпалил Марцель, машинально прижимая руку к животу.
В боку колола от долгого бега. — Кто бы сомневался, — усмехнулся напарник, вступая вперёд. Марцель дёрнулся от боли, простреливший ногу от щиколотки и до бедра, и только потом сообразил, что это чужое. — Ты сейчас похож на дьявола, — сказала вдруг Уллирике.
Весь в чёрном, хромаешь, убил кого-то и смеёшься.
Ты тоже в чёрном, Уллирике, и тоже смеёшься, хотя собираешься кого-то убить. Без тени улыбки ответил Шелтон, и Мартель нахмурился, пытаясь вникнуть в подтекст его слов. Но океан мыслей был тих, как в штиль. Мелкая рябь волн, бесконечная тёмная глубина и холодные течения у дна. Поезд медленно тронулся, а затем поехал быстрее, быстрее. В лицо Марцель упахнуло тёплым ветром.
Ульрике, придерживая взметнувшиеся пряди, махнула свободной рукой. «До вечера, мальчики.
Мне сейчас нельзя в город. Возвращайтесь одни».
«А ты куда?», — крикнул Марцель, перекрывая шум отходящего поезда. Ульрике попятилась, оглянулась на горы, улыбнулась. «Кмонон!», — и, разбежавшись, спрыгнула с края платформы. Прямо к истоку тропинки, теряющейся в голубовато-зелёных зарослях полыни. Марцель ринулся было следом, но остановился, когда Шелтон негромко заметил «Пусть идёт. Нам ещё много обсудить надо, не так ли?».
«Ага», — Марцель проводил взглядом фигурку Ульрики и реально чёрной тенью, скользящую вдоль нити тропы, всё дальше и дальше. «Кстати, почему ты хромаешь?» «Прострелили коленную чашечку», — просто ответил Шелтон. А биокинез, увы, не панацея. Чистый перелом я бы мог срастить быстро,
