Фундамент - Алексей Филиппович Талвир

Архип Прокопьевич спустился к воде, обшарил все лодки, стоящие на привязи, упросил водителя катера подвезти его к тем лодкам, которые маячили в море. Но никто из катающихся мальчика в соломенной фуражке не видел, с собой не брал.

Водитель катера между тем рассказал, что были случаи, когда пропадали мальчики. Правда, не здесь, а то ли в Сухуми, то ли в Батуми…

Исчезновение ребенка приобретало новую, более серьезную окраску и подоплеку.

А на берегу уже собирались толпы людей. Одни уверяли, что мальчик утонул, другие, что похищен, третьи, более здравомыслящие, успокаивали:

— Да заблудился где-нибудь, найдется. Сообщите в милицию, а сами зайдите к директору санатория. У него есть легковая машина, неплохо бы объездить все закоулки, сидит где-нибудь бедный, плачет.

Иштулов направился в каменное трехэтажное здание санатория, где находился кабинет директора.

Каково же было его удивление, когда он увидел там Мурзайкина.

Располневший, важный, в шелковом кителе, он несказанно удивился появлению земляка, обрадовался ему:

— Архип Прокопьевич, неужели отдыхаешь у меня? Да проходи ты, проходи, садись. Давно приехал? Один или с семьей? — Он долго и энергично тряс руку Иштулову.

— Пропал сын, Аркаша! — едва выговорил Архип Прокопьевич и рассказал о печальном событии своего первого курортного дня.

Мурзайкин тотчас же позвонил в милицию, в детскую больницу, в травматологический пункт. Нет, мальчик такого возраста нигде не числился.

Иван Филиппович повел Иштулова в чистенький дворик где стояла «эмка». Шофера нигде не нашли, и Мурзайкин понимая, что дорога каждая минута, сам сел за руль.

— Сначала объедем Старые Гагры, — сказал он Иштулову, занявшему место рядом. — Ты смотри на левую сторону, я — на правую. Во что одет Аркаша?

— В трикотажную рубашку вроде тельняшки и в синие короткие штанишки. На голове — соломенный картузик.

— У моря, говоришь, искали, не нашли. А куда ему хотелось пойти в Гаграх?

— Да ничего такого он не говорил. Он очень любит всяких насекомых, так вот бабочек ловил… И куда-то исчез, как сквозь землю провалился!

Миновали знаменитый «Гагрипш», парк, подъехали к порту. Из репродуктора лились веселые песни, шла посадка на теплоход.

Иштулов и Мурзайкин подошли к трапу. Спросили у контролеров, проверяющих билеты, не видели ли они мальчика с такими-то и такими приметами. Те разрешили им самим пройти на теплоход. Осмотр ничего утешительного не принес.

В раздумий постояли в порту. С моря возвращалась моторная лодка. В ней, кроме взрослых, находился мальчик. Решили подождать, пока лодка причалит к берегу. Нет, это был не тот ребенок, которого они искали.

Сели в машину и поехали обратно в Новые Гагры. Остановились у санатория узнать, нет ли каких новостей. По саду металась Александра Макаровна, она настолько была убита горем, что не сразу узнала Мурзайкина.

Иван Филиппович собрал свободных от срочных дел уборщиц, рабочих сада и разослал их в разные концы города искать пропавшего ребенка. А сам с Иштуловым решил объехать Новые Гагры. Остановились у базара, обошли его вдоль и поперек, спустились к пляжу, вновь выехали на центральную улицу.

Мурзайкин, оглядывая прохожих, попытался заговорить с Иштуловым о вутланских знакомых, но тот отвечал так неохотно и порой невпопад, что Иван Филиппович вскоре умолк.

— Ну куда же он мог деваться? — страдал Архип Прокопьевич. — Жена боится, что его украли.

— Не думаю. За время моей работы в Абхазии я ничего подобного не слышал, — возразил Мурзайкин. — Найдется, заигрался где-нибудь…

Решили вернуться в санаторий.

— Поздно вы обзавелись наследником, — сказал Мурзайкин. — Ведь вы были уже женаты, когда я приехал в Москву.

— Шура болела, врачи говорили, что она совсем не станет матерью. И вдруг такое счастье — родился сынок. Перед школой хотели подкрепить ему здоровье, показать море… И вон что вышло…

Александра Макаровна кинулась к подошедшей машине:

— Ну как? Нет? Не нашли? Ну все, точно, его украли! Как у Харьяс Сережу! — у нее уже не осталось сил даже плакать. Открытые лицо, шея, руки были ярко малиновыми от солнечного ожога, но она ничего не замечала, не чувствовала.

— Так то когда случилось? Двадцать лет назад, — возразил Иван Филиппович. — Зачем вы сравниваете. Найдется Аркадий, вот увидите… Вы хоть обедали?

— Да какой там обед, — едва выговорила Иштулова. И заплакала.

Архип Прокопьевич, чтобы не видеть слез жены, попросил Ивана Филипповича съездить в милицию. Заявить по телефону — одно, а побывать там лично — совсем другое, — рассудил он.

Вслед развернувшейся машине что-то вдруг стали кричать, размахивать руками. Иштулов попросил остановиться.

Машину окружили люди. Девушка в белом халате пробилась вперед:

— Нашелся, звонили из милиции! — сказала она, счастливо улыбаясь.

Александру Макаровну посадили в машину и теперь уже втроем поехали в Гагринское городское отделение милиции.

— Женщина какая-то звонила, — сказал им там милиционер. — Вот ее адрес. Впрочем, поехали вместе. — Уже в машине он добавил: — Говорит, мальчик все время плачет и зовет папу.

— А маму? — почему-то спросил Иштулов. То ли ему хотелось услышать «и маму», чтобы утешить жену, то ли приятно было убедиться, что сын к нему привязан больше.

— Нет, маму не вспоминает, — уверенно сказал милиционер, будто все это время он сам был рядом с Аркашей.

Центральная улица, по которой они ехали, утопала в зелени и казалась бесконечно длинной. Или это Мурзайкин так медленно ведет машину?

Александра Макаровна постаревшая, осунувшаяся за эти несколько часов, сидела, бессильно привалившись к спинке кресла, и молчала. В ее запавших серых глазах стояли слезы.

Иштулов старался не смотреть на ее исстрадавшееся лицо.

Милиционер, хотя и отлично знал, где находится дом, в который они ехали, с занятым и сосредоточенным видом держал перед собой развернутую записку с адресом.

Когда Мурзайкин сбавил скорость, чтобы прочитать номер дома, мимо которого проезжали, милиционер уверенно произнес:

— Еще, еще немножко, вон он, у трансформаторной будки.

У большого дома с террасами с двух сторон их ожидал молодой мужчина.

— Только уж не ругайте мальчика, — сказал он родителям, — он и так, бедняжка, настрадался.

— Это вы его нашли?

— Нет, моя жена. Она возвращалась с пляжа, а мальчик стоял на берегу и плакал.

Из-за круглого стола, стоявшего посреди небольшой квадратной комнатки, поднялась молодая женщина.

— Пожалуйста, проходите, — сказала она.

Аркаша сидел на кровати, покрытой голубым покрывалом, бледный и утомленный, как после продолжительной болезни.

Иштуловы кинулись к нему. Они верили и не верили, что сын нашелся.

Мальчик, безучастный ко всему, даже не бросился к родителям — то ли так переутомился, то ли чувствовал себя виноватым.

— Ну вот и нашелся